Тогда я подключила обычное шифровальное устройство для компакт-дисков и записала сигнал прямо на произвольные шумы от фоновой радиации — у них там на севере есть такие же диски. Если повезет, они поймут, что сигнал зашифрован.
«Командир роты „Фокс“ четвертого батальона 223-ей воздушно-десантной дивизии капрал Флай Таггарт вызывает заместителя командующего войсками Марса полковника Карапетяна».
Флай снова и снова передавал сообщение, и я уже начинала нервничать: время поджимало, а ответа все не было. Наконец прорвался голос. Я его узнала — говорил сам полковник, а не какая-нибудь мелкая сошка.
— Четвертый батальон, соедините меня с лейтенантом Вимсом. Прием.
— Говорит четвертый батальон, Вимс мертв, ротой командую я.
— Кто это «вы»?
— Капрал Таггарт, сэр.
— Доложите обстановку, капрал. Прием.
Флай вкратце описал наши похождения за последние несколько недель. Когда он закончил, последовало столь долгое молчание, что я решила, связь прервалась.
— Понимаю, — отозвался наконец полковник. — А где вы сейчас, черт возьми? Можете срочно вернуться на базу?
— В центре обороны в Солт-Лейк-Сити, — ответил Флай.
Я вдруг почувствовала слабость в животе: стоило ли выкладывать столько информации, пусть даже заместителю командующего?
— Воспользуйтесь железной дорогой, — приказал Карапе-тян. — И шевелитесь. Я хочу, чтобы вы были в Пендлтоне как можно быстрее. Мы должны поговорить обо всем с глазу на глаз. Понятно, капрал?
— Есть, сэр!
— Отлично. Значит, жду вас завтра в…
Раздался громкий треск — и система вырубилась. Погасли все шкалы, все диоды, только что светившиеся и мерцавшие.
Обернувшись, я увидела возвышающегося над нами Альберта с окаменевшим лицом-маской. С одного боку у него стоял наш дружелюбный часовой снизу, с другого — запуганный связист с пультом дистанционного управления в руке.
У меня перехватило дыхание — в рамке света голова Альберта казалась осененной нимбом.
— Вам придется пройти со мной, — сказал он.
— Куда? — спросила я.
— К Президенту. Только в его власти решать дела государственной измены.
С тяжелым сердцем вел я двух вероломных бойцов к Президенту Совета двенадцати. Я старался гнать злые мысли: только Господу дано право судить и карать.
Кроме того, я искренне полюбил Флая Таггарта и даже поверил в его безумную историю о сражении с пришельцами на Фобосе и Деймосе. И мисс Сандерс, а теперь…
Нет, так нельзя. У меня нет никакого права, я ведь даже не знаю ее.
Я привел их в Палату правосудия, где уже сидели Президент и члены суда. На Президенте был костюм, и я вознес благодарственную молитву Господу — значит, состоится просто суд, а не военный трибунал, иначе Президент облачился бы в мантию.
— Садитесь, — скомандовал я, кладя поочередно руку на плечо арестованным и подталкивая их к приготовленным стульям.
— Кто будет говорить в защиту обвиняемых? — спросил епископ Уилстон, ярый сторонник соблюдения законности.
— Послушаем, что они сами скажут в свое оправдание, — ответил Президент. — Это не настоящий судебный процесс. Я только хочу понять, что, черт возьми, случилось — и выяснить, не виной ли тому именно черт.
— Или всего лишь бес глупости, — вставил я.
Президент посмотрел в мою сторону. Но я привык так вести себя с его предшественником, который готов был выслушать и младенца, если тому хватало ума говорить. Этот новый товарищ приехал из другого штата, но он был наставником старого Президента, мир праху его.
— Вы позволили себе грубость, — отчеканил Президент, — но, возможно, вы правы. Скажите, капрал Таггарт, что заставило вас, облеченного ответственностью командира, вещать на весь мир из нашей радиорубки?
— Да как сказать… — Флай покраснел словно рак. — Я думал, что должен это сделать.
— А с чего это вы так удивляетесь? — возмутилась девушка. — Почему мы не должны были связываться с нашим командиром? Мы только что вернулись с задания. Чего еще вы могли от нас ожидать?
На миг я испугался, что с Президентом случится удар. Все присутствующие в раздражении повернулись к Флаю: неужели он не может держать в рамках женщину? Свою подчиненную?
Таггарт был не дурак и быстро нашелся.
— Арлин устала и расстроена — вы знаете, как это бывает с особами дамского пола.
Теперь пришел черед Арлин залиться краской. Она в ярости хватала ртом воздух, словно хотела сказать что-то убийственное, но не могла найти слов. В конце концов она сжала губы, мудро решив промолчать.
«Покорное слово гнев укрощает», — гласит пословица, и еще: «Когда дурак умен бывает? Когда молчит».
Президент.
— Мисс Сандерс…
— Рядовой Сандерс, если вам угодно, — сказала девушка дрожащим голосом, выдавая бушующие чувства.
Ее рыжие волосы полыхали, как горящий дом, составляя яркий контраст с зелеными глазами.
— Могу ответить на ваше «почему», рядовой Сандерс. Потому что вооруженные силы бывших Соединенных Штатов, сверху донизу, примкнули к армии демонов. Наше правительство капитулировало… сдалось, если говорить прямо, две недели назад.
— Не может быть! Все, кто угодно, но не морская пехота.
— И пехота в том числе, — мягко возразил Президент.
Резкий переход от громогласности и гнева к тишине и спокойствию добавил ему значительности, приличествующей званию. Должен признать, что все-таки этот человек отмечен Божественной благодатью, сам Господь говорит его устами, когда считает нужным.
— Вы понимаете, что вы натворили? — спросил епископ. То, что вы вышли в эфир, само по себе взято на заметку. Но прямо так выложить силам тьмы, где мы находимся! Это превосходит всякое понимание!
— Не спорю, возможно, мы допустили ошибку. Но ведь враги наверняка и так знают, что здесь очаг сопротивления.
«Не рой себе еще глубже могилу, Флай», — приговаривал про себя я. Однако на лице моем не дрогнул ни один мускул: нет нужды привлекать внимание судей к попытке обвиняемого увильнуть от ответственности.
— Но капрал, — тишайшим, не предвещавшим ничего хорошего голосом произнес Президент, — они не знали, что вы здесь. Если вы по-прежнему продолжаете утверждать, что вы и ваша… напарница расправились с дивизией, пытавшейся захватить Деймос, то не думаете ли вы, что навлекли на себя особый гнев, гнев, направленный теперь на нас? Возможно, они считают вас противником номер один? Это не приходило вам в голову?
Флай молчал. И правильно делал. Молчала и Арлин.
Я пригляделся к ней. Она вовсе не уродка, хотя чего ожидать от женщины-пехотинца? За три года действительной службы мне еще ни одна стоящая не попалась. А эта — крепкая девушка, но никак не гладиатор.
