Я пригляделся к ней. Она вовсе не уродка, хотя чего ожидать от женщины-пехотинца? За три года действительной службы мне еще ни одна стоящая не попалась. А эта — крепкая девушка, но никак не гладиатор.
И женские прелести — грудь и бедра — весьма привлекательные. Из нее получится хорошая, здоровая жена, способная выносить многих детей и бороться с тяготами осадной жизни. Я почти видел Арлин в дверях дома с ребенком на руках и еще обнаженной на кровати — в ожидании меня…
Ух! Меня как молотком долбануло по голове. О чем ты думаешь, безбожный грешник! И где — в присутствии представителя самого Иисуса Христа!
Я стал быстро-быстро повторять про себя строки из Библии и Книги Мормона и так увлекся, что полностью отключился и от процесса, и от мисс Сандерс.
Когда я очухался, Флай с Арлин уже с просветленными, смиренными лицами горько раскаивались в содеянном, вновь нащупывая пути к Господу. Гордыня и высокомерие были наказаны — во всяком случае, на данный момент. Президент тяжело вздохнул.
— Идите и не совершайте больше глупостей, — напутствовал он их. — И готовьтесь к нападению, ибо оно непременно последует через час или два.
Он кивнул епископу, который как Генерал воинства Божия нес главную ответственность за подготовку обороны. Про себя я все знал: мы с Джерри распределены на позиции у дамбы к западу от города вместе с двумя тысячами других богатырей.
Внезапно у меня возникла идея.
— Господин Президент, — позвал я, и Президент обернулся, задержавшись в дверях. — Сэр, хочу предложить направить Таггарта и Сандерс в мой отряд.
Он хмуро уставился на меня, и мне стало не по себе.
— Какие для этого основания? Мы дали им шанс, но они прошляпили его.
— Вот именно поэтому, сэр. Позвольте им искупить вину. Они поставили под угрозу жизни праведных людей, так разрешите им по крайней мере встать бок о бок с этими людьми и точно так же рисковать собственными жизнями. Пусть они обретут покой.
Посмотрев на Флая и мисс Сандерс, я с облегчением увидел на их лицах благодарность. Я не ошибся насчет них: они сглупили, да, но у них была совесть, и они, наверное, чувствовали себя, как дети, заигравшиеся в жестокую игру и случайно убившие любимую собачку.
Президент отличался суровым нравом, но был справедлив — иначе Господь не позволил бы ему стать Президентом Совета двенадцати: у Отца нашего есть способы сообщать о Своем волеизъявлении.
— Боюсь, вы слишком снисходительны, Альберт, — покачал головой Президент, — однако вы знаете их лучше, чем кто-либо еще. Я согласен при условии, что позволит командир.
— Он позволит, — злорадно улыбаясь, заверил епископ.
Меньше чем через полчаса мы уже находились на оборонительных позициях. Я проследил за тем, чтобы Флаю и мисс Сандерс выдали оружие — пусть знают, что мы все еще верим им. Это входило в воспитательную работу.
Пророчество Президента сбылось, хотя и с некоторой задержкой: нашим врагам понадобилось все-таки два часа, а не час, чтобы собраться и атаковать.
Вглядываясь в даль, я поначалу увидел только столбы пыли на изломанной линии горизонта. Несколько минут мы наблюдали за происходящим, не слыша ни звука, — пустыня Юты хорошо просматривается, здесь десять миль можно принять за одну. Пыль поднималась от колонны БМП «Брэдли» той же модели, что были у нас в лагерях, где я готовился на наводчика, пока не поступил в снайперскую школу. Благодарение Господу, им не хватило времени обзавестись танками М-2!
Когда ревущая колонна приблизилась, ее поджидал сюрприз — в двух километрах от нас открыла огонь противотанковая батарея. Прозрачный воздух пустыни — самое то, что нужно для артиллеристов: первые же снаряды попали прямо в головные машины. Лазерный прицел, впрочем, тоже полезная вещь.
Как только враги поняли, что мы не какие-нибудь наделавшие в штаны новички, они разделились и пошли в обход. Я рискнул и, забравшись на дамбу, навел бинокль. В авангарде шла танковая колонна, а сразу за ней, как обычно, ударные части ФБР. Отдавая по радио команды, я поймал взглядом золотой флаг Департамента налогов и сборов и понял, что нам не миновать огнеметов и химическо-бактериологических отравляющих снарядов. Ублюдки. В задачу регулярной армии, видно, входило ликвидировать прорывы и поставлять львиную долю рядовых — пушечное мясо, как мы их называли.
Эти гады притащили с собой целое подразделение домовых. Слава Богу, хоть молохов нет. Наверное, не оказалось ни одного поблизости. Но я готов поспорить на последнюю пулю, что к концу недели на нас обрушатся орды молохов и шедимов.
Однако нечистой силы и зомби было не так уж много, большинство солдат — и какое большинство! — составляли самые обычные люди, которые перешли на сторону демонов. Мне хотелось оградить Флая от жуткого знания — что род человеческий с такой готовностью отдает себя в подчинение демонам с другой планеты — но, может, лучше, чтоб он сразу узнал.
Думаю, он уже понял, как ошибался… но какое страшное прозрение!
Войска сошлись через четверть часа на севере от Солт-Лейк-Сити. Несколько минут — и на позициях закипел бой.
Флай и Арлин оказались неподражаемы, вот уж кто не трусил! Особенно мне нравилось наблюдать за Арлин. Я так увлекся, что больше не отдавал себе отчета, праведен или греховен такой интерес. Она выскакивала к самой линии огня, пытаясь засечь минометы. Душа уходила в пятки — а что если они засекут ее? В мгновение ока прекрасное тело будет разорвано в клочья.
Бомбы и снаряды рвались со всех сторон, но наши позиции надежно защищены. Я не переставал радоваться, что запасся ушными затычками; Флай отказался от них, но Арлин взяла парочку.
Мы отбили атаку — демоны явно не ожидали столь яростного сопротивления. Видно, они не сталкивались ни с чем подобным. Как отважные евреи из Варшавского гетто, которые поднялись против нацистских палачей, мы шаг за шагом теснили ублюдков, пока они наконец не отступили, взяв наши войска в кольцо километра за три от позиций — вне пределов попадания, как они думали.
Следующие два часа прошли тихо. Арлин и Флай воспользовались случаем И пробрались ко мне.
Вид у них был потрясенный. Я хотел обнять капрала Таггарта за плечи, чтобы подбодрить, но не знал, как он отнесется к этому моему жесту. Он шел ко мне, переступая через тела погибших. Конечно же, он понял, что наделал, и, наверное, казнил себя. Так и носить ему этот грех до могилы, если не найдется какой-нибудь священник, который облегчит его душу.
Отчего-то мне казалось, что он католик. В былые времена я бы никогда не простил такого надругательства над учением Христа, но теперь даже просто называться христианином — уже мужественный шаг. Надеюсь, он найдет священника и покается, иначе не будет ему покоя.
