— Полковник, вы в КОГ слишком мягкотелы. Вы толерантны. Вы объявляете амнистию. — В устах Треску эти слова звучали как непристойности. — И поэтому у вас проблема с бродягами, несмотря на то что в вашем распоряжении имеются несколько сотен потенциальных заложников и потенциальных информаторов — прямо у вас дома. А мы не такие мягкие. И у себя мы решили проблему с бродягами. — Он сделал паузу. — А насчет фрегата — я выясню, что с ним случилось.
Прескотт вмешался в разговор:
— Эти люди не заложники, капитан. Они приняли условия амнистии. В основном это женщины, дети и старики.
— Я же и сказал — мягкотелые.
Хоффмана уже трясло. У старика был взрывной характер, и каждый раз, когда он приходил в ярость, Дом боялся, что того хватит удар. Треску медленно отодвинулся.
— Пожалуйста, можете в любой момент научить нас, как это делается, — ответил Хоффман. — Вырвите парочку ногтей. Мы в этом не сильны.
Треску вел себя весьма вызывающе для обладателя нескольких кораблей и буровой вышки.
— Приведите ко мне несколько бродяг, и я это сделаю, — заявил он. — Вам нужна информация — я ее раздобуду.
На мгновение Дом уже решил было, что Треску просит их схватить кого-нибудь из бродяг, получивших гражданство КОГ, и выбить из них показания. Он видел в этом смысл: люди, пришедшие в Нью-Хасинто, наверняка еще помнили кое-что о своих приятелях, оставшихся по другую сторону забора, — но эта мысль была ему неприятна.
— Прямо сейчас один из наших отрядов занимается их поисками, капитан, — сказал Прескотт, бросив взгляд на Матьесона. — Они возьмут в плен несколько человек.
— Эти пленники будут мне нужны. — Треску взял со стола сложенную карту. — А вы можете умыть руки, чтобы продолжать притворяться цивилизованным правительством. Сейчас же мне пора идти и успокоить своих людей.
Треску вышел. Прескотт, подняв брови, взглянул на Хоффмана.
— Возбудимый экземпляр, а? — Майклсон, сложив руки, изучал висевшую на стене карту. — Хотя, поскольку у него всего три или четыре тысячи человек, масштаб угрозы представляется ему несколько завышенным.
— Мы тоже потеряли сегодня хороших людей, Квентин, — возразил Хоффман. — Я сам напуган.
Прескотт же в политических лабиринтах чувствовал себя как рыба в воде.
— Пора уже отучить его от мыслей о его людях и его территории. Давайте в разговорах с ним сами следить за речью. Мы, нам, нас.
— Значит, запрещается называть его ничтожеством, которое всю жизнь чистило бы унитазы, если бы не буровая с Имульсией? — Хоффман провел ладонями по бритому черепу, не отрывая взгляда от доски с информацией. — Но мы же не можем класть в штаны и бежать прятаться каждый раз, когда взрывается бомба. Нельзя, чтобы это превратилось в осаду.
— В таком случае доставьте Треску парочку этих ублюдков живыми, — сказал Прескотт. — Дайте ему ощущение собственной значимости. Если мы этого не сделаем, он захватит пленных сам, но информации нам не даст. Сейчас он должен принять тот факт, что он — гражданин КОГ.
— Я никогда не был особенно щепетилен с гражданскими, господин Председатель, — возразил Хоффман. — Но если вы хотите пытать бродяг, пойманных за стенами лагеря, вам лучше подумать о том, как к этому отнесутся те, кого вы впустили внутрь. Не важно при этом, кто будет приставлять им электропровода к пяткам, Треску или мы.
Дом забыл, что нужно притворяться глухим и слепым. Хоффман резко развернулся и уставился прямо на него:
— Сантьяго, вы что, увлеклись вязанием?
— Меня попросили здесь помочь, сэр. Я не на дежурстве.
— Для сидения здесь я могу найти какого-нибудь сержанта. Вы и Коул отправляетесь на помощь Фениксу. Соротки уже ждет. И не возвращайтесь без живого бродяги.
У Дома был приказ. У него было также весьма четкое представление о том, что произойдет с человеком, которого он поймает и передаст Треску. На миг эта мысль стала ему отвратительна, и он подумал, как сильно это задание отличается от его намерения убить несколько врагов в отместку за Андерсена. А может быть, никаких различий и нет. Но сомнения сказали ему, что различия имеются — по крайней мере, лично для него.
— Будет сделано, сэр, — произнес Дом.
От: командования Военно-морского флота КОГ.
Кому: всем кораблям и береговым батареям.
Тема: поправка к правилам ведения боевых действий в прибрежной зоне отчуждения.
«Приказ вступает в силу немедленно; любое проникшее в прибрежную зону отчуждения судно, которое не опознано как рыболовное, грузовое или Военно-морского флота КОГ, следует обстрелять и потопить независимо от того, представляет ли оно непосредственную угрозу или нет. Предупреждение будет передано по всем частотам, используемым противником. Конец сообщения».
Наблюдательный пункт, в двадцати пяти километрах к северу от Нью-Хасинто
В наушнике Берни раздался треск.
— Андерсен умер по дороге, — сообщила Аня. — Мне очень жаль.
Все застыли на полпути к вершине холма, даже пес. Берни уставилась на ботинки шедшего впереди Маркуса. Он отнял одну руку от камня, за который держался, и нажал на кнопку рации:
— Ясно, Аня. Спасибо.
— «КВ Два-Три-Девять» с Домом и Коулом направляется к вам. Приказано взять пленных. У вас поблизости есть безопасное место для высадки?
— Нет, Центр. Мы в квадрате Е семь, координаты примерно девять-четыре-ноль девять-восемь-ноль. Скажите Соротки, пусть ждет, пока мы не проверим эту пещеру. Конец связи.
Бэрд подтолкнул Берни. Склон здесь был довольно крутым, примерно сорок градусов, ползти приходилось на коленях, цепляясь пальцами, и рука его оказалась прямо под ее ботинком.
— Можешь считать, что у меня появилась дополнительная мотивация, — сказал он. — Пошевеливайся, Бабуля. Ты как себя чувствуешь? Спрашиваю только потому, что не хочу, чтобы ты на меня рухнула.
— Ну конечно, а как же еще, — ответила она. «Бедняга Рори!» Даже после стольких лет, после стольких смертей у нее все-таки что-то сжалось внутри. Но она находилась на полпути к вершине крутого холма, перчатки ее были изорваны колючками, и поблизости были враги. Она решила подумать об этом потом. — Итак, сейчас они нам заплатят за Андерсена.
Берни не ожидала найти кого-нибудь в пещере. Если у пещеры не было запасного выхода — а они его пока не заметили, — то это была ловушка; единственная тропа в нее вела по длинному крутому склону. С другой стороны, место было довольно укромное, и, возможно, бродяги хранили здесь свою взрывчатку. Самодельные бомбы — громоздкая штука. Если приходится передвигаться пешком, то арсенал надо держать поблизости от цели.
