Теперь оружие. Кухонные ножи. Выложить на стол, рукоятками к себе. Молоток. Отвёртка. Пластиковая ложка для обуви была отвергнута. Китайский секач! Удобный, тяжёлый и острый. Наконец, главный козырь — травматический пистолет.
Как следует зашторить окна. Свет минимальный, чтобы не был заметен снаружи. Повернуть монитор, уменьшить яркость.
Изготовившись к нападению извне и сев наконец за компьютер, Энгеран понял, что не в состоянии набрать ни строчки. По пути домой статья кипела в уме, наливалась яростью, форматировалась в чёткие фразы, а теперь увяла, стала хламом из каких-то неуместных, кучей сваленных слов. Энгеран ощутил себя одиноким, потерявшимся в пустыне, ненужным человеком.
Все, напрямую прикоснувшиеся к тайне дебаркадера «Сентина», исчезли без следа. Другие, знающие о ней косвенно, — запуганы, всего боятся. Криер решительно не верит, отказывается вести любой разговор о подводном разуме — только о больших мечехвостах, в рамках привычной биологии. ДНБ, запомнивший слова о контрабанде, знает лишь своё — выявить экспорт или транзит особо опасных грузов.
А единственный в городе — или в мире? — кому было явлено видение грозно шевелящихся на дне орд членистоногих, сидит на седьмом этаже старого дома и вслушивается в шорохи.
Скрип.
Шуршание.
Что-то цокнуло.
Взяв пистолет и сняв его с предохранителя, Энгеран погасил лампу и монитор. На цыпочках, прижимаясь к стене, подошёл к окну. Затем ко второму. Неслышно перешёл в другую комнату.
«Тьфу, затвор передёрнуть забыл! Нет патрона в патроннике».
Руки привыкли к автомату, по-солдатски. Всё-таки пистолет — оружие офицеров…
Металл, казалось, лязгнул так, что слышали на пятом этаже.
Пальцем чуть отодвинув штору, Энгеран выглянул в образовавшуюся щель. Дом за каналом мирно светился огнями. Внизу лежала тьма. Тёмная, бездонная вода.
«Ночь — их время. Если у гухьяков нет век, чтобы закрывать глаза, они должны ненавидеть солнце. Зато в темноте видят превосходно, куда лучше нас. В полной тьме зажигают голубые огни. Что ещё? Им тяжело ходить, но они сильные. Много цепких конечностей. Жабры? Видимо, внутри тела, под панцирем, в каких-нибудь мешках с водой. Как сказал Криер: «Блестящая приспособляемость». Уж если кто взялся за эволюцию, тот развивается по полной программе — мозги, руки, хождение по суше… Потом выйдут на землю. Скорпионы были вначале морскими, но переселились сюда. Интересно, долго мы против них продержимся? В частности я?..»
Следом пришла новая, оригинальная мысль:
«Шизофрения. Не заметил, как подкралась. Тут видение, там открытие — и я уже забаррикадировался, жду неизвестно кого, готов стрелять. Всё это вызрело в моей башке. Я сошёл с ума. Не критичен к своему поведению…»
Он готов был захохотать.
И задержал дыхание.
Шорох и скребущий звук за окном стали явственными.
Затем глухой стук…
…на балконе!
«Зачем я взял квартиру с балконом?! Готовая платформа для десанта! Они пришли…»
…по крыше. Лестница, лифт — не нужны. Хватит креплений водосточных труб. С их-то десятком лап!
Спустились на балкон сверху.
«Всё правда. Я в своём уме. Они существуют, они реальны…»
Энгеран крался к балконной двери, почти не чувствуя ног. Рот ссохся, сердце колотилось, рукоять пистолета стиснута в потной ладони, палец застыл на спусковом крючке.
«Стрелять в брюхо. В нижнюю часть тела. Панцирь не пробьёшь. Лишь бы гадина поднялась на дыбы. Внизу они уязвимы… может быть. Или в голову. Где у них голова?.. Звонить в полицию? Поздно. Умру дураком… Бей же!»
Он резко отдёрнул штору, выбросил вперёд руку с оружием, чуть не ударив стволом в стекло…
…и едва не нажал на спуск.
На балконе стоял человек. Силуэт, освещённый сзади фонарями с набережной.
— Энгеран, — приглушённо раздалось из-за стекла, — откройте. Это я, Ласса. Не зажигайте свет.
За кормой лунища. Ну и здорово!
Залегла, просторы надвое порвав.
Будто навек за собой из битвы
коридоровой
тянешь след героя, светел и кровав.
Владимир Маяковский
— Химикат, которым дубят кожу, — призналась девушка, доев бутерброд. — Алюминиевые квасцы. Я их купила центнер и носила на «Сентину» понемногу. Дебаркадер устроен так, — она нарисовала вилкой на столе фигуру П. — С открытой стороны через портал заплывает спитс, а погрузка-разгрузка — с носовой аппарели и правой платформы, где кран. Слева ходят вагонетки для сыпучих грузов, они давно в простое. Я наполнила вагонетку водой из магистрали, сделала раствор квасцов. Когда… гухьяки, да?., когда гухьяки погрузились, вылила это в бассейн. Там прямо закипело! — Её лицо осветилось жестокой радостью. — Жаберный яд. Их жабры свернулись, как листья в огне. Кто не успел хорошенько вдохнуть, мигом полезли обратно; тут я их и встретила.
Пробираясь из Бордена, она почти сутки не ела и теперь судорожно насыщалась. Трескала всё, чего девушки обычно избегают, соблюдая фигуру.
— Ты здорово раскусил их, Энге. Можно звать тебя так? Где ты учился?
— После армии, в Хартесе. На газетном деле.
— Молодец, показал мне статью с телефоном. И журнальчик выбрал попохабней — я таких в руки не беру.
— Для денег опубликуешься где угодно.
— Тебя сумасшедшие не осаждают?
— Даже ночью в окна лезут. Несмотря на седьмой этаж.
Ласса рассмеялась. Слышать её смех Энгерану было необычайно приятно, а видеть красивое весёлое лицо — ещё приятней.
«Жива. Слава богу. Теперь есть с кем поговорить откровенно».
— Чуть не сорвалась, пока забиралась. По крыше ползком. А когда взглянула вниз, едва назад не повернула. Пропасть! Дома я лазила по скалам — за сбор лишайников много платили… Плохо — диплом альпиниста там некому выписать.
— Чудо, что ты не сверзилась!.. А транки? Наверняка напичкали.
— Это можно преодолеть, — утирая губы, Аасса посуровела. — Кроме ножей и пистолета что-нибудь есть?
— Только голова и руки.
— Надо уматывать. Ночи короткие, гухьяки ходят только в темноте. Если тебя вычислили — нападут до рассвета. А здесь канал под окнами…
— …и крипо в придачу. Из ДНБ предупредили: полиция будет следить.
— Чудак, крипо ночью спит. ДНБ днём приходил? Значит, слежка начнётся с утра. Я не арабская террористка, просто полоумная.
— Что предлагаешь?
— Отсидеться в безопасном месте. Уйдёт «Голакала» — уйдут и гухьяки. По-моему, им нужен крупный порт, чтоб потеряться в толчее. По науке гухьякам в Мазне тошно — вода тёплая, пресная, кислорода мало. Хотя… я видела их снаряжение, вроде плоских ранцев. Наверное, как наши акваланги, впрыскивать кислород в жабры.
