— Какое у них оружие?
— Не замечала. — Ласса отрицательно покачала головой. — Если разрядное, по типу как у скатов, то на суше оно бесполезно. Метательное… это пострашнее. Вода в тысячу раз плотней воздуха, здесь их пули будут мощнее наших.
— В тебя не стреляли. Хотели когтями…
— Мало ли! Было три стрелка, квасцов наглотались. Вообще им от меня досталось по-крупному — часть на дно полегла, остальные пометались и отхлынули. Похоже, замести следы им было важнее. Ну что, уходим вместе? Тебе здесь нечего ждать, кроме гухьяков. Утащат, как Арто.
— ДНБ дали мне свой телефон. — Энгеран поискал в кармане.
— И что ты скажешь? — начала сердиться Ласса. — Твари из моря торгуют с индусами? В Бордене есть свободные палаты, койка для тебя найдётся. Заодно меня вернут, все довольны. Пока ДНБ развернёт свои щупальца, обмен закончится, «Голакала» выйдет за двенадцатимильную зону. Ну, будет скандал с контрабандой тяжёлой воды. В следующий раз выберут другой порт, в какой-нибудь богом забытой стране. Есть много портов, где на всё закроют глаза. В конце концов, станут перегружаться в открытом море. Энге, скажи: лично ты чего добиваешься? Зачем я вышла на тебя, зачем сбежала?..
«Действительно, я-то что делаю в этой путанице?..»
После недолгого замешательства Энгеран нашёл точный ответ:
— Я хочу разоблачить махинации, хотя это не главное. Мы с тобой знаем, что в океане созревает чуждая нам сила. Разумные членистоногие развивают свою технику. Им нужны катализаторы, которых не добудешь под водой. Теперь гухьяки будут жить за наш счёт. Боюсь, им это понравится. Если мы откажемся, нам объявят войну — легко! Морской транспорт, подводные трубопроводы… Надо что-то делать, пока всё не зашло слишком далеко. И если не мы, то кто?
— Тогда бежим. Немедленно. — Ласса встала, провела ладонями по талии. — Ой, кажется, я объелась. Быстро бегать не смогу. Зачем не остановил меня на третьей порции?.. Кожа от пота зудит… Быстро принять душ. У нас мало времени. У них тоже.
Из были — в небыль. Достаточно смочить рот тяжёлой водой, как ты переходишь на другую сторону мира. Погружаешься в жидкое стекло задыхающихся улиц. Всё вокруг уродливо изменяется: в пустыне удушливого полумрака проносятся живые монолитные авто, по тротуарам одиноко бредут фигуры или движутся парочки — но это ложное впечатление, призраки ночи, бродячие духи из психушки. У них нет глаз, только влажные рты и чуткие носы.
Вспыхивают и переливаются огни вывесок — кого и куда зазывают они?..
Молчи и прячься! Пользоваться мобильником нельзя — сразу охватит паутина бдительных антенн, тебя запеленгуют, поведут в перекрестье прицела.
Поймали такси. Вдоль реки и по мостам надо двигаться в закрытой скорлупе автомобиля — ни следов, ни лица, ни тени на тротуаре.
Вихрем по Планте, полной ночных заведений.
Каждый расцвеченный огнями портал — как врата дебаркадера, где шуршат и ползают тазы с хвостами. Молодцеватые швейцары встречают гуляк, прилетающих из темноты на машинах, в переливах клубной музыки, с дымком дурмана. Десятки глаз ловят и провожают авто. Звонят. Кому?
Проскочили мост. Вдоль канала — к Ганзейскому устью. Всё меньше людей, всё слабее и реже огни. Смотри в оба! Тьма — друг членистоногих.
Короткая ночь. Июнь. С крыши по стене сползает на балкон приплюснутая тварь с шишками глаз на панцире. Огибая стулья, движется по комнатам. Под хитиновым колпаком, словно в кулере, булькает воздух, продуваясь сквозь жаберные мешки. Приподнимается на лапах. Спереди из-под колпака выдвинулись хелицеры. Голова без глаз, губ, ушей — одна пасть и челюсти. Пш-ш-шик — пустила облачко водяной пыли. С-с-ск — втянула, собрав частицы запахов. Ещё двое влезли в балконную дверь.
Энгеран ясно представлял, как они там возятся, ищут, утробно мычат. Или воображение разыгралось?..
«Мы угодили в затмение разума. Надо выбраться на свет. Это не наш мир. Тут столица — Борден, король — главный врач, хранитель списка галлюцинаций. Если нас туда впишут — больше не увидим солнца. Они слышат, что мы посторонние. Надо как-то сообщить…»
Расплатился. Ласса поманила за собой: скорее!
— Два моста, и мы на месте.
Ночь выжимала из тела испарину страха. Нащупав пачку в кармане, Энгеран достал платок, утёрся, смял и бросил рыхлую бумагу. Тотчас Ласса метнулась, подхватила комок, со злостью сунула ему:
— Больше так не делай. И плевать не вздумай. Всё в карман!
— Почему?
— Ты им дорожку прокладываешь. Слюна, запах пота — следы. Тише, — зашептала она. — Быстро в тень!
Они нырнули в зону тьмы, как в воду. Пустынная набережная тянулась вдаль, сливаясь там с призрачным мерцанием портовых огней. Хорошее местечко для ночного грабежа — удар по голове, обшарить тело и свалить через парапет в мутную заводь.
— Ближе, — произнесла Ласса одними губами. — Не топай, иди на цыпочках.
Пригибаясь, Энгеран очень осторожно выглянул за перила. Его дыхание почти остановилось — внизу, в прозрачной зеленоватой воде, беспорядочно ползали, плавали, сбивались и расплывались созвездия голубых огоньков. Бесшумные, как фонари в тумане. Десятки парных огней. Вот задёргались, стали моргать — их слившийся тусклый свет неясно обозначил резкое движение, рывки крючковатых лап, изгибы членистых хвостов. Словно на дне кого-то раздирали на куски и жрали.
— Уходим, — потянула девушка замершего репортёра. — Могут всплыть…
— Боже… да их там прорва, — Энгеран бормотал, то и дело оглядываясь. — Они кишмя кишат. Сколько же их в заводи?
Ему казалось, что он увяз в затянувшемся кошмарном сне. Смутные образы, скользившие по краям поля зрения, обретали плоть, из мыслей превращались в твёрдые панцирные существа, шевелящие множеством ножек.
Они здесь. Сон стал явью, а реальность ослепительного дня исчезла, растворилась в темноте. Выхода нет. Хотелось орать: «Свет! Включите свет! Пусть эта сволочь исчезнет!»
Чёрта с два. Жгучее солнце пройдёт небесный круг и ухнет в море, а когда остынет кровь заката, глубина оживёт и поднимется из бездны голубыми огоньками. Хозяева подводной ночи осваивают новые угодья.
— Ты что, до сих пор не верил? Ведь ты расследовал… видел, снимал…
— Конечно, верю. Со вчерашнего дня. — Энгеран вновь оглянулся, проверяя, не бежит ли следом ужас на лапках, волоча хвост. — Но чтобы так много… целая армия! Почему их никто не замечает?
— Мы живём днём, они выходят ночью. И солнце… днём вода отражает, вдобавок река грязная, залив как отстойник.
Они шли мрачными улочками, погружаясь в лабиринт Висельного берега.
