было минимальное количество вещей. Стены свивались из виноградных лоз, вверху образуя подобие плотной крыши, но пропускающие сквозь себя достаточное количество света. Пол же представлял собой покров мягкой травы, на которую можно ступать без боязни сломать стебли — трава почти сразу же распрямлялась.
Небольшой костерок потрескивал под чайником. Вскоре закипела вода. Богиня заварила чай и с поклоном передала тяван Нурарихёну. Тот отведал и закатил глаза от удовольствия. Всё-таки не зря говорят, что чай пришел с небес — вкус был поистине изумителен.
Дальше пришла очередь второй заварки, при которой уже можно было говорить, не нарушая таинства церемонии. Сначала повелитель ёкаев и богиня солнца поговорили о пустяках, которые ничего не значили, но имел значение сам разговор. Нельзя было сразу переходить к делам, чтобы не показаться невежливым.
Наконец, богиня решила озвучить цель приглашения повелителя ёкаев:
— Мудрый Нурарихён, я поистине озабочена тем, что сейчас происходит в мире живых.
— Вы имеете в виду растущее напряжение и постоянно вспыхивающие войны? — спросил Нурарихён.
— Вы прозорливы, мудрый Нурарихён.
— Могу сказать в ответ, что люди всегда воевали. Вся их история — это череда битв, разрушений и созиданий. Не было ни одного года, чтобы где-то не вспыхивали конфликты. Ведь это люди, а они по природе своей агрессивны.
— Но ведь раньше было не в таких масштабах…
— Чем больше людей становится на планете, тем больше их умирает, — философски пожал плечами повелитель ёкаев. — Это принцип жизни.
— Однако, сейчас готовится нечто иное. Вы слышали, что повелительница Дзигоку хочет прорваться в мир живых?
— Один раз Эмма, бывший повелитель Дзигоку, уже попытался это сделать. Но тогда у него ничего не получилось…
— И во многом это ваша заслуга. Ведь он опирался на ваших слуг…
— Да, но… Я понял в какой-то момент, что люди достойны того, чтобы жить.
— Скажите, а понять вам помог один беловолосый молодой человек с татуировкой веточки сакуры на щеке?
— Вы тоже знаете его, — мягко улыбнулся Нурарихён.
— Знаю. И знаю, что сейчас он помогает Оиве снова истончить грань между мирами…
— Да? Он жив? Насколько я помню, человеческий век недолог, а наша встреча была давно по людским меркам.
— Он жив. Он служит Оиве и является Идущим во тьму. И ему остается сделать последний шаг, чтобы Тьма пришла в мир живых.
— Так почему бы нам не пресечь этот шаг? — спросил повелитель ёкаев. — Не станет Идущего и некому будет шагать.
— Всё не так просто, — вздохнула Аматэрасу. — С этим человеком связано пророчество. И оно гласит, что именно он нарушит привычный ход истории. Что будут большие жертвы и разрушения, но пророчество не говорит о том, что на месте разрушений появится новый мир. Улучшенный, освобожденный от прежней грязи. А как это сделает молодой человек с татуировкой на щеке — об этом не говорится. Возможно, это как раз сделает его смерть. А возможно, его жизнь.
— Так что же нам делать, богиня солнца? — спросил Нурарихён. — Оставить его в покое и просто наблюдать?
— Мы можем помочь ему…
— Последний раз моя помощь вышла ёкаям боком. После той грандиозной битвы люди почему-то решили, что во всём виноваты ёкаи и начали истреблять моих слуг, — мрачно заметил повелитель ёкаев.
— Я знаю об этом, мудрый Нурарихён, — кивнула Аматэрасу. — Но люди истребляли в основном тех, кого считали опасными для себя.
— Да? Кому могли причинить боль кодама? Эти маленькие существа, которые даже муравья не обидят. Но люди истребляли также и их.
— Они это делали из страха. Люди всегда боятся того, чего не понимают и не приемлют, — со вздохом произнесла богиня солнца.
— Тогда, может быть, всё-таки стоит показать им настоящий страх? — взглянул в глаза Аматэрасу Нурарихён. — Может стоит показать тех, кого на самом деле стоит бояться?
— Они сами это увидят, — ответила богиня солнца. — Вот только… Я думаю, что стоит помочь беловолосому хинину и спасти как можно больше народа. Если мы не в силах предотвратить излом мира, то хотя бы стоит попытаться сгладить острые углы.
Нурарихён сделал ещё глоток и поставил тяван на стол. Он поклонился:
— Я буду на вашей стороне, богиня солнца. Ведь остатки ёкаев живут рядом с людьми, а если Оива придет к власти, то вряд ли она захочет видеть тех, кто поддерживал её брата. Я приложу все усилия, чтобы помочь хинину в его нелегкой борьбе.
Когда мы прощались с родными в аэропорту, к нам подошел ректор Одзава с человеком, у которого были невероятно белые волосы. Он как будто лежал месяц в ванной, наполненной перекисью водорода. Но форма на поджаром теле и три звездочки поверх трех алых полосок на золотом фоне говорили о том, что перед нами целый полковник. А это уже не хухры-мухры. Это уже что-то с чем-то!
В руке у полковника был небольшой дипломат. Вторая же рука четко опущена параллельно туловищу. Все движения отточены, уверены и максимально экономичны.
Мы вчетвером выпрямились, а потом коротко поклонились. Так как мы были без головных уборов, то это приветствие допускалось. Ректор тоже сделал вежливый поклон. Полковник же отдал честь, коснувшись пальцами кокарды.
Одзава кашлянул и начал:
— Всем добрый день. Рад видеть вас исполненных здоровья и хорошего настроения. Разрешите представить вам посланника от Сил Самообороны…
— Простите, господин Одзава, позвольте мне самому представиться, — прервал его речь полковник.
После этого он обратился к Кенджи Утида, словно почувствовав в нем самую аристократичную кровь:
— Добрый день, господин Утида. Рад, что ваша дочь будет отстаивать честь нашей страны на международных военных играх. Разрешите представиться? Полковник сухопутных сил Хамада Тэкэо, инструктор и тренер нашей четверки.
— Добрый день, господин Хамада. Рад познакомиться, — поклонился Кенджи, а после представил свою жену, Норобу и стоящего рядом Сейташи Окамото.
Да, мы настояли на том, чтобы у нас не было больших проводов. Минимум провожающих, а то весь состав бывших босодзоку изъявил желание проводить босса, его невесту и двух помощников в дальний путь.
— Скажите, господин Хамада, а где будут проходить военные игры? — спросил глава клана Окамото.
— Во избежание попыток вмешаться в игры информация о месте проведения засекречена, — покачал головой
