Этот разговор надолго вогнал Вассиана в задумчивость и отрешил от повседневных мелочей наподобие занятий в схоле невидимок и, вероятно, работы на мануфактуре. Наставники пытались переключить его мозги на учебный процесс: угрожали всевозможными карами; орали ему в ухо, чтобы очнулся; выгоняли из аудитории, однако все было бесполезно. Как выяснилось, эта увлекающаяся натура забывала обо всем на свете, если попадалась интересная задачка. Гражданское его руководство знало о такой его особенности, и даже не пыталось перевоспитывать, поскольку результатом таких углубленных раздумий обычно бывали очень интересные технические решения, весьма способствующие процветанию предприятия. Единственными, кто не прощал ему, были представительницы прекраснейшей половины человечества. Попав в сети его обаяния, они при очередном уходе сознания в горные дали, где существовали только формулы, расчеты, шестеренки, валы, втулки, оси и прочие интереснейшие вещи, сначала пытались бороться, потом, обиженные невниманием, просто уходили, хлопнув дверью. А Вассиан, по его же собственному признанию, часто даже не замечал, что остался один, вспоминая, как бок о бок с ним некоторое время тому назад жила девушка, через месяц, а то и два.
Согласно расписанию, ближайшие четыре месяца были посвящены занятиям по самообороне. Мой робкий намек начальнику схолы, что я вроде как уже проходил такое обучение и сдал зачет, был проигнорирован, словно неинтересное жужжание пчелы на чьей-то пасеке в Гонмаре. Мне, как слабоумному, но безобидному больному, вежливо объяснили, что план подготовки для всех один и утвержден на самом верху, посему — это есть приказ, обсуждению и корректировке не подлежащий, но неукоснительного выполнения требующий.
Сегодня было первое, ознакомительное занятие. Мне выдали тренировочную форму, легкие защитные щитки, впрочем, укрепленные целительскими узорами таким образом, что не допускали смертельных исходов, но боль доставляли в случае пропуска ударов нешуточную.
В мужской раздевалке, сидя на скамейке и приплясывая от нетерпения — сам не понимаю, как он умудрился сидя приплясывать — меня дожидался Вассиан. В руках он теребил рулон чертежей.
— Вот, Филин, смотри, что я придумал, — стоило мне показаться на пороге, вскричал механик.
Коротко говоря, это был механизм, который с шагом в одну букву прокручивал бумажную… ленту, накрученную на бобину. Движителем должна была служить магическая энергия. При этом он предлагал закладывать алфавит не в ячейки бумаги, а в специальный блок на самом устройстве, дополнив его стальным типографским шрифтом. Устройство принимает сигнал, а блок, определив, какая буква или знак переданы, выберет нужную из набора и просто отпечатает ее обычной краской на ленте. Лента тут же передвигается на один шаг, и следующая буква отпечатается на ней после предыдущей. То есть бумага для этого устройства нужна была самая обычная. НЕМАГИЧЕСКАЯ. Это настолько удешевляло использование подобных устройств, что делало их доступными для самого широкого распространения в королевстве.
— Вассиан! Тебе не говорили, что ты гений? Это же так здорово! Молодец! Благодарю тебя от всей души и от имени мирового прогресса. Твое имя будет вписано на скрижали Славы… Оно прозвучит в веках! Юные механики всего мира будут чтить его, как святыню…
— Филин! Хватит уже. Что ты раскричался? Ну, придумал и придумал. Что тут такого?
— Ты еще сам не понимаешь, что придумал… Скажи, а на вашей мануфактуре могут сделать такой прибор… а лучше два?
— Могут, но… — замялся Вассиан.
— Я оплачу. Скажи, сколько это будет стоить и, пожалуйста, сделай как можно быстрее.
— Хорошо. Сделаем, — пообещал механик, несколько смущенный от моих, как он считал, неумеренных восторгов по пустякам.
Я, все еще витая в облаках открывшихся перспектив, бессознательно переоделся и вошел в зал. К реальности меня вернул полурык-полувопль обиженного медведя, которому наглый лесоруб наступил на лапу и, не извинившись, пошел дальше, как ни в чем не бывало.
— Эй, вы!! Стадо обожравшихся обезьян! А ну, живо построились! Хлюпики! Задохлики разжиревшие! Я вас живо научу службу уважать! — надрывал свое горло незнакомый мне надкапитан.
Инструктор, наверное. Или начальник местный. С чего он так разоряется, я не понял, но послушно встал в подобие нормального строя, надев на лицо внимательное выражение — слушаю, дескать, и повинуюсь, о, повелитель.
Тот, прохаживаясь и насквозь просверливая злобным взглядом наш кривой строй в целом и каждый элемент персонально, долго распинался на тему разжиревших боровов и задохликов, забывших, что такое служба.
— Ну, ничего, — злорадно проговорил он в конце своей пламенной речи, — мы всем составом наставников центра постараемся доставить вам массу непередаваемых ощущений. За эти четыре месяца вы значительно пополните свои коллекции самых диких и страшных ночных кошмаров. Повезло извращенцам, обожающим собственную боль — сладчайшие воспоминания о наших курсах гарантируют им неземное блаженство. Это я вам обещаю твердо!
За его спиной в зал, подмигивая и тихонько хихикая, втянулась публика, состоящая из курсантов этой схолы. Они с предвкушающими лицами удобно располагались кто где. Прямо, как в балагане на представлении заезжих паяцев. Среди старшекурсников я увидел и Свенту. Она подмигнула мне, и сделала вид, будто мы не знакомы. Я решил ей подыграть и тоже не стал афишировать наши близкие — очень близкие — отношения. Чувствую, есть здесь какой-то подвох, но не понимаю, в чем он заключается.
Офицер повернулся к двери, увидел народ и приказал.
— Курсант Свентаниана.
— Да, господин надкапитан — вытянулась в струнку жена.
— Выберите среди этих клоунов противника и проведите тренировочный бой.
— Исполняю, господин надкапитан.
Начальник повернулся к нам, злорадно ухмыльнулся и сказал.
— Сегодня вас любая девчонка может, походя, превратить в отбивную. С помощью этой милой курсантки мы вам наглядно продемонстрируем правильность моего утверждения.
— Я выбираю этого толстячка, — приняла нелегкое решение Свента.
И ничего я не толстяк. Я уже давно привел свой живот в норму… почти. Тут вот какое дело. Использование капельниц, доработанных Лабриано и Греллианой, сделало ненужным хранение запасов непосредственно в самом целителе, однако на тот случай, когда нужных зелий может не оказаться под рукой, я оставил себе небольшой курдюк, где в закапсулированном виде разместил набор нужных веществ.
— С оружием или без оного? — спросила Свента начальника.
