- Командир, самолет внизу, западнее нас. По-моему Ю-52.
Ведущий "Як" почти лег на крыло, Шубин искал глазами цель.
- Это мы удачно зашли, - сквозь треск радиопомех Виктору представился волчий оскал командирской улыбки. - Сейчас тута у кого-то жизнь сложится...
С транспортника их увидели. Самолет вдруг шарахнулся подальше от воды и начал стремительно снижаться, его стрелок стал издалека лупить длинными очередями. Но что могла сделать эта пукалка против пушки и крупнокалиберного пулемета? Шубин, метров с трехсот, длинной очередью, врезал по фюзеляжу вражеского самолета, заткнув пулеметчика и, подойдя поближе, влепил вторую очередь в левый мотор. Юнкерс загорелся сразу, выбросив ярко-оранжевый язык пламени и длинный шлейф дыма, стал заваливаться на левое крыло. Виктор огорченно цыкнул - ему ничего не досталось. Но все равно обстрелял уже правый мотор горящего самолета, увидел попадания, и потянул вверх, за командиром.
Они набирали высоту, довольные хорошо выполненной работой. Юнкерс застыл на земле, перекосив крылья, горящий и жалкий. Вражеский пилот все же успел посадить обреченную машину на берег, и теперь ее команда торопилась убежать подальше, пока не взорвались баки. Наших летчиков это не волновало, снова обойдя Таганрог стороной, они уходили на восток. Над линией фронта их обстреляли. Трассирующие пули пересекли пространство недалеко от Саблинского Яка и исчезли в облаках. Пришлось взмывать вверх и несколько минут лететь в серой пелене облачности и, лишь затем, осторожно снижаться.
Вскоре появился аэродром подскока, Як запрыгал по неровной полосе и, поднимая тучу пыли, порулил к деревьям. Виктор вылез из кабины и облегченно рассмеялся. Натруженная шея неприятно ныла, напряжение вылета отпускало медленно, неохотно. Отдал шлемофон технику, потянулся за папиросой.
Палыч, место нашли рыбное, - затягиваясь, сообщил он механику, - теперь без добычи не останемся...
Виктор накаркал. За три дня и четыре боевых вылета на свободную охоту им с Шубиным не встретилось больше никого. Не считать же добычей груженую подводу, расстрелянную больше со злости. И напрасно Шубин каждое утро бросал полк, бросал все дела и летел сюда, чтобы сделать вылет. Все проходило впустую. Из всех летавших повезло лишь Ильину и Ковтуну. Они перехватили какого-то странного биплана-каракатицу, и после пары атак, загнали его в землю. На "консилиуме" в биплане признали Hs-123, и комполка засчитал летчикам законную победу. Правда лицо при этом у него было кислое-прекислое... Тем не менее, летать продолжали. Немного - четыре, шесть вылетов в день, но делали.
...Тряхнуло, зашумели колеса, и самолет покатился, подпрыгивая на неровностях аэродрома и все сильнее замедляясь. Грузно запрыгнул на крыло Палыч, показывая куда рулить. Наконец, скрипнув тормозами, машина остановилась неподалеку от палаток. Виктор принялся отстегивать ремни.
- Ну как? - Палыч требовательно заглянул в кабину.
- Машина зверь! Рация чего-то барахлит. Механика пни, пусть посмотрит...
Оставив враз ставшего озабоченным техника у самолета, Саблин направился к командиру. Доклад о вылете был пустой формальностью, но за небрежение схлопотать можно было легко...
В штабной палатке тихо попискивала радиостанция, радистка из дивизии нахохлилась на своем стуле, прикрыв глаза, слушала эфир. Кроме нее там еще находилась Таня, сидела у телефона, заполняла какую-то справку. Виктор привычно уселся на ящик у входа, служивший стулом, кинул на стол шлемофон, достал планшет. Дела военные остались позади, начиналась бюрократия.
- Это, Дмитрий Михайлович, бесполезно, - продолжил он, начатый еще на стоянке разговор. - Зверь на дальний кордон ушел. Они все на Таганрогском аэроузле и у Сталино, а там... ну вы знаете.
Шубин раздраженно дернул шеей.
- Эх, нам бы человечка с рацией, да на трассу, чтобы "Юнкерсы" выпасал. Вот бы жизнь была.
- Ты давай, пиши отчет тута, - буркнул командир, - фантазер. У Михайловки, сколько машин насчитал?
- Двенадцать!
- А я тринадцать! Пиши тута, пиши!
В палатке было душно, солнце хорошо пропекло выгоревший брезент, а в открытые окна и распахнутый полог проникало слишком мало свежего воздуха. Монотонный писк и душный спертый воздух убаюкивали, тянули в сон. Виктор расстегнул пуговицы гимнастерки и, потея, стал царапать очередную бумажку. В продуваемой степным ветром тени столовой было куда прохладней. Там можно вдоволь наслушаться баек про все случаи жизни, до отвала напиться кислого, вяжущего рот тернового компота. Но идти туда почему-то перехотелось. Наверное, потому что Тани замечательно красивые зеленые глаза, а когда она выпрямляется и гимнастерка обтягивала грудь, такую аккуратную и красивую...
Девушка перехватила его взгляд, и сразу отвернулась густо покраснев. Он поздно понял, что смотрел на нее очень уж пристально, смутился сам. И вновь вгрызся в отчет.
Как рассказал всезнающий Соломин, ролью машинистки Таня откровенно тяготилась и одно время даже пыталась перевестись в школу снайперов, но ее не отпустили. Прошел слух о каком то грандиозном скандале, который она закатила Пруткову. Но слух этот слухом и остался - Таня, как работала, так и продолжала работать в штабе. Вот только вместо "приличного" аэродрома у Новошахтинска оказалась в этой Тмуторакани. Эскадрильи менялись, а она оставалась.
Послышался далекий гул авиамоторов, и сонное наваждение в палатке сгинуло. Задремавший было Шубин вскочил, захлопал глазами:
- Что? Где? Ларин вернулся?
Они выскочили на улицу, завертели головами, таращась в небо, выискивая источник звука. Гул накатывал все сильнее, басовитый, чужой, немецкий.
- Ракету! Дежурную пару в небо! - Виктор думал, что командир помчится к своему истребителю, но тот не пошевелился. Он бросил быстрый взгляд на стоянку - и понял причину. Самолеты еще не начали заправлять, успели лишь подкатить бочки с бензином и вокруг машины комполка суетились люди со шлангами и ручным насосом. Саблинский истребитель был раскапотирован и на стремянке, с отверткой в руках соляным столбом застыл Палыч.
В штабе все затихли. Связистка и Таня замерли с испуганными лицами, видимо им уже доводилось бывать под бомбежкой.
- Какого хрена зависла? - рявкнул он на связистку, - Ларина вызывай...
Та вздрогнула, взгляд у девушки стал осмысленным, и она забубнила в микрофон позывные Вячеслава. Таня тоже быстро пришла в себя и теперь бросала на Виктора испуганные взгляды.
- Дай сюда! - Шубин вырвал у связистки микрофон! - Двадцать второй, - закричал он, - над аэродромом немцы. Высота около трех, идут на запад. - Повторяй! - рявкнул он и швырнул микрофон обратно.
