схватить? Какого хрена вообще зрение оказалось вдруг причастно к процессу?! Фантастические фильмы показывают нам, что телекинетик видит предмет и перемещает его, это логично для фильма. Но ведь телекинетик перемещает предмет не взглядом. И хватает его тоже не взглядом. То, что супергерой видит предмет — просто уловка, необходимая для съемок фильма. Просто никто не поймет, если вдруг в комнату, где телекинетик сражается с врагом, влетит заряженное ружье из сейфа соседа по этажу и начнет палить во врага. На самом деле восприятие телекинетика — это восприятие абсолютно всех окружающих вещей.
Я налил в кружку воды и выпил. Спасибо предыдущему хозяину за запасливость, мир его мясу.
— О чем это я… Так вот, телекинез. Я недавно умер и был около получаса в бессознанке. Возможно, за это время кто-то в Казани достиг очередного уровня, кратного десяти, и взял себе мою способность, и пока эта падла жива, я не могу пользоваться навыком. Ты спросишь, почему в Казани? Ну так способности конечны: думаю, шестьсот двенадцатый бог даже с помощью своей фантазии вряд ли придумал больше пары тысяч разных навыков. А людей в мире в семь миллионов раз больше… было. Поэтому наверняка есть какой-то разброс одинаковых навыков по территории. Ты что, думал, я просто так твоих Соловьев вырежу? Нет, мне телекинез нужно вернуть. Вот тот же Томас побеждает чудовищ и получает за это возможность желать что-то у системы. Думаю, если я умертвлю Тритерия, и пожелаю возвращения телекинеза, мне воздастся. А для такой победы нужна куча зомби. Или, как вариант, можно вырезать всю Казань, что несколько сложнее, но тоже достижимо… Серега?
Человек забился в угол и вряд ли адекватно воспринимал мои слова. Для мужика несколько последних часов прошли кошмарно, вдобавок беседа со мной накладывалась на бессонную ночь, на стресс… В общем, Серега сейчас немножко не в себе.
Мы находились на восьмом этаже высотки, которую я зачистил накануне. Часы показывали пять часов утра. Настроение у меня было отличное: свеж, бодр и готов к приключениям. Что ещё нужно? Разве что немного черного юмора.
— Серёга, хочешь обрести силу?
— Н-не надо… — промычал мужчина, но я продолжил:
— Как там у Ницше? «Все, что меня не убивает, делает меня сильнее». Будешь воистину сильным, Серёга — неубиваемым. Тебя даже если железным прутом проткнут, не умрешь. Как я. Хочешь, покажу дырку в груди?
Серега молчал. То есть, стучал зубами, поскуливал, но ни слова не произнес.
Утро красит нежным светом… Я подошёл к окну и посмотрел на поселение Соловьев. Не «Соловьевск», как дезинформаровал меня вчера Тимофей. Надо было таки сожрать мужика…
Отпрянул я почти сразу. За домом следили — пуля пробила стекло и застряла в стене.
— Не рады мне твои друзья, мужик, — покачал я головой, — Эдак и на поселение пойти не выйдет, перестреляют меня. И что мне делать, как развлекаться? Придумал. Давай сыграем с тобой в игру: я буду тебя ловить, а ты станешь быстро-быстро убегать?
В первую минуту знакомства Серега стоически молчал, но мне нравилось беседовать с кем-то разумным, поэтому я нашел способ разговорить собеседника. По мере нашего диалога мужик обзавелся заиканием. Всего-то и понадобилось пару десятков раз пошутить и показать мужику некроголемов.
Из разговора с Серёгой я узнал о поселении практически всё, и сейчас структурировал информацию.
Соловьи появились из-за четырех гопников, которые очень хотели найти своё место в жизни: желательно повыше и за счёт других. Парни оказались не промах: в первый системный день собрали вокруг себя приятелей и двинули к полицейскому участку. Им повезло: в участке не было никого, кроме дежурного. Понятное дело: аврал, на улицах зомби, важна помощь каждого сотрудника, вдобавок начальство треплет нервы, требует одно, другое, третье. Нужно всё успевать.
Гопники сожгли дежурного, выломали хлипкую дверь, открыли арсенал и вооружились. С помощью найденного оружия захватили второй полицейский участок и забрали стволы и оттуда.
И тут история вышла на новый виток: во втором полицейском участке сидел Степан Рыло с друзьями. Рыло был очень знаменит был в узких кругах, поэтому его освободили. Мужик взял шефство над командой и захватил ещё три участка. Оружия стало слишком много, чтобы таскать на себе, и для автоматов стало нехватать людей. Шайка Соловьев созвала выживших знакомых. Толпа перегородила улицы машинами, на авто набросали мешки с песком, посадили в угловые квартиры стрелков и выдержали первый день. А потом полегче стало: я к дому телепортера стянул внушительную толпу, да и шайка более-менее приспособилась, выстроила баррикады покрепче и зажила спокойно.
Но не всем было удобно жить в поселении. Среди Соловьев процветало добровольное рабство: люди, которые не озаботились добычей еды в первые дни, могли прийти под стену и продать себя в обмен на пайку. Рабочих рук хватало, так что брали в основном женщин. Понятное дело, зачем.
Вскоре в Соловьях узнали про иные поселения: про Карбышево, в которое берут всех, чуть ли не за красивые глаза, про Весту, куда в первые дни можно было попасть в обмен на какой-нибудь ништячок вроде системного кольца, и тебе даже выделили бы жильё. Часть женщин захотела уйти на поиски лучшей жизни, потому что отношение мужчин к ним скатилось до скотского уровня. Отпускать людей, естественно, отказались. Мол, продалась за пайку? Отрабатывай!
Причем, хоть Соловьи и не отпускали людей из добровольного рабства, но и насильно никого не забирали, что вызвало у меня легкое удивление.
Сам Серёга тоже жил в поселении. Когда мужик узнал, что многоэтажку по соседству истребили, решил дождаться ночи и пошариться по шкафам пустующих квартир. Улов был неплохой: два ведра гречки, пол ведра риса и мешок картошки, не считая мелочевки. Но жадность сгубила мужика: он решил поискать по квартирам инструменты и иные полезные вещи, а нашёл меня. Или я его. Как посмотреть.
— Расслабься, дружище, — посоветовал я Сереге, который в очередной раз косился в сторону выхода, — Не сбежишь, я ведь быстрее. Да и стоит ли напрягаться в последние минуты жизни? Как там живые говорят, «перед смертью не надышишься».
Мужчина всхлипнул и отвернулся.
Ночь прошла плодотворно: я забрал троих некроголемов из гаражей. Сейчас все восемь некров находились на на первом этаже дома, ждали краш — теста.
