оружие.
Мое вмешательство не понадобилось. Но и левелапнулись лишь два стрелка из новичков и два рукопашника. Грабители — лёгкая добыча, но не эксповая, так как качаются на слабых. Дай бог, если сильнейший из них достиг четырнадцатого уровня.
— Новички, каждому лежащему нож в горло. Остальные пять минут на обыск. Звено Кирилла, осмотрите все в радиусе пятидесяти метров, остерегайтесь ловушек.
Шестнадцатилетний улыбчивый парень обладал полезнейшей особенностью — «кладоискатель». Теперь нам не приходилось брать в плен и допрашивать лидеров банд с целью выяснить, куда они спрятали или закопали награбленное. Кирилл видел нычки и схроны под землёй, в стенах, думаю, в прошлой жизни он мог бы устроиться в полицию, искать закладки и не давать фанатам (и фанаткам) проносить фаеры на стадионы.
Кирилл не подвёл.
— Золотишко, много травы и белый порошок, — доложил он, закончив обход.
— Выдвигаемся! — скомандовал я.
Следующие два лагеря, в тридцать и сорок человек, мы тоже зачистили быстро, настрой на разбой его обитателей сомнений не вызывал. А вот в четвертом пришлось задержаться.
Состав тут был исключительно женский и, подходя к нему, я удивлялся пяти восклицательным знакам, его обозначающим. Но не долго.
Оказалось, что пятьдесят из шестидесяти его обитательниц — сбежавшие из заключения преступницы, причем, судя по повадкам, сидели они не за кражу хлеба. Десять других недавно присоединились, и проблема состояла именно в них, по факту они стали рабынями. Они и шестеро маленьких детей от шести до десяти лет — девочек. Куда делись мужики и мальчики, если они были, я думать не хотел.
Я дал своим знак ждать и медленно ходил, прислушиваясь к разговорам. Наверняка у кого-то была магия обнаружения, но ее, естественно, никто не использовал. Бессмертные, хуле.
Бабы, а в основном здесь были именно они, а не женщины, гоготали, бухали, обсуждали подробности убийств «членоносцев» и регулярно заигрывали друг с другом. Но среди прочих встречались и не поддерживающие происходящее, просто запуганные женщины, присоединившиеся к «альфасамкам» от безысходности. Возможно, и на их руках уже есть кровь, но кто из нас без греха?
— Тут все будет сложнее, — вернувшись и отведя своих, начал я. — Зэчки, у них пленницы, да и не все из них поддерживают линию партии на убийства и грабежи. Я вычленил семь совсем отбитых. Задача ликвидировать их, потом провести переговоры. Все стрелки за мной, остальные прикрывают тех, кто выпадет из невидимости. План такой: я возвращаюсь и показываю пальцем на цель. Первый из вас ее запоминает и ведёт, затем следующую, ее ведет второй, и так далее. Потом я отхожу, даю сигнал, и вы стреляете. Если что, у меня есть «удар в спину», добью, кого надо. По выполнению отходим.
Простая в теории задача оказалась не такой простой в исполнении. Цели ходили, залезали в палатки, да и в принципе их много, я постоянно путал одинаково стриженных женщин. Ну и, естественно, все надо было делать так, чтобы ни с кем не столкнуться.
Не вышло. Когда я указывал шестую цель, широкую короткостриженую бучиху, к ней сзади вдруг подбежала подруга, видимо желая обнять, и по дороге врезалась в невидимого меня.
— Огонь! — заорал я, всаживая копьё в спину цели и тут же активируя «мгновенное отступление».
К счастью, кроме бешеного настроя и ненависти, больше ничего «дамы» противопоставить нам не могли. Я убежал и при первой возможности ушел в скрытность.
Лагерь кипел, шесть из семи целей, включая предводительницу, погибли. Остальные встали в кольцо и, выставив убогое оружие, оглядывались по сторонам.
— Ну хоть сейчас начали обнаружение колдовать, — прошептал я, уже стоя рядом со своими. — Надо дать им время немного успокоиться.
Через десять минут я снял скрытность и появился в пятидесяти метрах от женщин. На наконечнике копья болталась белая тряпка, символизирующая желание начать переговоры. С десяток стрел в мою сторону, конечно, выпустили, но только одну из них отразил наложенный Светой щит, остальные или мимо или не долетели.
— Пришлите парламентершу (они же должны любить феминитивы)! — заорал я и даже с такого расстояния заметил, как испугались оппонентки. — Я гарантирую ей жизнь.
Ещё несколько стрел полетели в меня. Уже лучше — щит отбил две.
— В атаку! — заорала татуированная низкая коренастая страшная баба под сорокет, и, зачем-то задрав над головой меч, рванула ко мне.
Три стрелы остановили ее. Дернувшиеся было за ней союзницы поспешно отступили.
— Да ёпта, — прошептал я, когда первая из шайки ушла в скрытность, и за ней сразу последовали ещё человек двадцать. — Дуры! Мы видим невидимок и быстро бегаем. Все, кто сейчас попробуют свалить, умрут!
Мои мифические доспехи сияли бирюзовым цветом, по идее, это должно было подтверждать мои слова, но я даже не уверен, что они вообще такие до этого видели.
Большинство вернулись в строй. Но четверо, в том числе не ликвидированная седьмая цель, побежали. За ними сразу же рванули мои.
— Пять минут вам на выбор переговорщика! — снова заорал я, уже чувствуя дискомфорт в голосовых связках. — Как раз мои воины принесут головы ваших сбежавших подруг.
У моих мощи много, они принесли не головы, а целиком. Причем троих ещё живых. Живые — это хорошо, живые — это опыт для тех, кому нужно. По очереди продемонстрировав тела всех беглянок, я повторил свой призыв.
Наконец бледная дрожащая женщина отделилась от строя и, подняв руки вверх, пошла в нашу сторону. Я отвёл ее подальше, чтобы нас точно никто не слышал. Низкий уровень и сильный страх сделали свое дело, и очень быстро она стала рабыней.
По результатам допроса выяснилось, что самых отмороженных мы почти всех перебили, осталось всего две. Именно они сейчас руководили обороной, вернее, дрожащим строем, и держались за его спинами. С остальными можно было работать.
Получив ЦУ, моя подопечная вернулась к своим. Даже улучшенный слух не позволял мне услышать, что она говорит, но я это и так знал.
«Нас не убьют, если мы пообещаем изменить свой образ жизни. Александр Великий (не сдержался) приговаривает Лизу и Машу к смерти». После этих слов ассасины, обошедшие женщин с тыла, используя навык «удар в спину», перерезали горло двум спрятавшимся лидершам.
Вспышка паники, вопли, а потом выжившие побросали оружие и подняли руки.
С полчаса я потратил на то, чтобы объяснить подавленным «дамам», как им вести себя дальше и как далеко уйти от наших границ. Тем временем нас успел догнать отряд фуражиров (лутеров).
Когда я закончил, а Кирилл подтвердил, что все нычки собраны, ко мне вдруг подошла одна из женщин. Не больше метра шестидесяти, почти лысая, лет тридцати пяти, худощавая. Насколько я успел запомнить, она тоже
