Остальные недосталкеры резко шарахнулись в стороны от падающего трупа. Даже сталкеры, привыкшие ко всему в Зоне, нервно дернулись. Михаил тоже присел от неожиданности. Он опасливо заозирался. Вдруг на звук выстрела уже спешат какие-нибудь неизвестные в Зоне мутанты. Но местное зверье не спешило на звуки пальбы. Видимо, не привыкли еще к тому, что там, где стреляют, есть чем поживиться. Тем не менее вслед за звуком выстрела в глубине трубы послышалось какое-то шуршание, будто несколько щеток скребли по металлу, и невнятное бормотание, словно невидимый старик, сидя в невидимом кресле, ворчал что-то себе под нос. Мишка вздрогнул, настолько эти звуки были здесь чуждыми.
Остальные «отмычки», напротив, заворчали и подняли оружие. Они не заметили раздавшихся в трубе шорохов, а были заняты другими делами. Назревал бунт.
– Ты больше не будешь убивать «отмычек»! – рявкнул Клещ, прицелившись в Ворчуна.
– Ты сдурел! – рявкнул в ответ Ворчун. – Вы все подписались исполнять мои приказы! Не послушаете – все здесь ляжем!
– Не ляжем, выберемся как-нибудь и без тебя, – Клещ не собирался уступать.
– Пушку опусти, урод! – брызжа слюной, завопил Ворчун, делая шаг к Клещу.
Ствол автомата, нацеленный мятежному «отмычке» в голову, ходил ходуном. Сталкер понимал, что теряет контроль над ситуацией, и поступал единственно известным ему способом – как ведущий давил противника голосом.
– Сам пушку опусти, башку прострелю! – в ответ вопил Клещ. – Что вы стоите, дебилы! Валите его, и уходим отсюда.
Но остальные «отмычки» не спешили исполнять команды Клеща.
– Ворчун прав. Вы все, кто у него в «отмычках», подписались под его приказы. И деваться некуда. Правильно, братва? – Барс решил поддержать своего собрата по статусу. Его мнение разделили остальные три сталкера.
Люди в трубе разошлись в стороны. «Отмычки» – за спину Клеща. Сталкеры встали рядом с Ворчуном. Один Мишка не спешил ни в одну, ни в другую сторону. Ему было жаль Бобра. Но он не выполнил приказа. В критической ситуации, какой была как раз текущая, это было равносильно предательству.
– Че разорались! – громко прошипел вдруг Барс – один из присоединившихся сталкеров.
Фраза прозвучала хоть и негромко, но в очень удачный момент, и спорщики почему-то сразу замолчали. Ворчун с Клещом как один уставились на сталкера, который продолжал:
– Шухер, братва, что-то еще прется! Не время сраться.
Все опустили оружие и снова сбились в плотную группу.
– Не отчалить ли все же по-хорошему? – предложил Мишка.
– Уломали. Ети вас… Еще двести метров, и уходим, – отрезал Ворчун.
В этот раз никто и не подумал ослушаться. Почувствовав приближение новой опасности, все снова объединились.
Обойдя труп Бобра, бойцы двинулись дальше по трубе. Клещ опять открывал шествие, Ворчун замыкал. Хмурые люди шагали осторожно, крадучись. Несмотря на это, шаги бойцов гулко раздавались в замкнутом пространстве. Лучи налобных фонарей бледными пятнами шарили по стенкам хода. Сталкеров продолжали тревожить странные звуки, раздававшиеся, казалось, с разных сторон. Слышались постукивания, хруст, звон, словно в трубе и за ее пределами копошились десятки червей с металлической чешуей. Бойцы испуганно оглядывались на каждый шорох, останавливаясь и приседая. Люди боялись, и это ощущалось почти физически.
Михаил не был исключением. Он испытывал не просто страх, с которым уже привык бороться, а леденящий ужас, парализующий волю, замораживающий конечности и мешающий трезво оценивать окружающую действительность. А она менялась, причем стремительно. Казалось бы, сталкер, если он хочет выжить в Зоне отчуждения, должен принять ту измененную реальность, навязанную этими местами, которые сами бродяги уже оживили и персонифицировали. Но то, во что они попали, спустившись по трубе в подвалы под «Юпитером», не вписывалось даже в кошмар Зоны. Зоновские мутанты были страшны, но вполне понятны. Это были создания, «вылупившиеся» либо из измененных радиацией организмов, либо результаты неудавшихся экспериментов. Бронированная же огнеметная гусеница пришла словно из другого измерения. Что еще явилось вместе с этой тварью, оставалось для «отмычек» Ворчуна, равно как для самого сталкера, сущей загадкой. Однако любая информация, принесенная ученым из Зоны, стоила денег, и немалых. А здесь, диггеры не соврали, клондайк того, чего Зона, а значит, и торговцы еще не видели.
Впереди послышалось урчание, словно трубу перекрыл обычный «смерч». Так оно и оказалось. Аномалия «сидела» прямо посередине хода. Путь дальше был закрыт. Мишка мысленно возблагодарил Зону. Что таилось дальше, каких тварей они могли встретить, он не знал.
– Отходим, – к всеобщей радости скомандовал Ворчун.
Аномалия в закрытом пространстве была серьезным аргументом. Обходить ее или даже пытаться тревожить излюбленным сталкерским приемом – метанием болтов – весьма небезопасно. Мишка про себя вздохнул с откровенным облегчением, поскольку лишний раз рисковать не хотелось, и даже усмехнулся про себя.
«Хреновый из меня сталкер, – подумал он при этом. – Не хотеть рисковать и совать голову в петлю Зоны – бред. Зачем тогда я здесь?»
И тут же ответил сам себе:
«Я скрываюсь от врагов там, где в состоянии сам себя от них защитить».
Меж тем группа Ворчуна организованным порядком отступала. Оказывается, люди прошли не так далеко. Вот они миновали тело мятежного Бобра. Оно лежало на том же месте, но, как успел заметить Суворовцев, было уже кем-то подъедено. Все внутри Мишки сжалось, но он не стал обращать на это внимание товарищей. Нервы у всех и без того были на пределе и напоминали струну растяжки. Достаточно было слегка задеть по ней, и паника, которая сейчас была смерти подобна, была обеспечена. Заметил ли Ворчун изменения, произошедшие с телом погибшего «отмычки», Суворовцев не знал и знать не хотел.
В свете налобных фонарей проплыла дыра в трубе, которую оставила огнедышащая металлическая гусеница. На полу около нее валялись обожженные кучки земли и капли выжженного металла. Вся группа невольно ускорила движение. Никому не хотелось оказаться поджаренным.
– Не торопимся, – охолонил свою группу Ворчун.
И Суворовцев понимал командира. Тому не хотелось, чтобы организованное отступление превратилось в паническое бегство. А это вполне могло случиться, хоть люди и были отнюдь не первый день в Зоне. Бойцы подошли к лестнице, по которой попали в трубу. Точнее, к тому месту, где к этому лабиринту должна была примыкать вертикальная шахта. И тут оказалось, что ни лестницы, ни самого входа нет и в помине. Даже намека не было. Все беспокойно заозирались. Белые лучи налобников заполошно метались, разрезая темноту.
– Где лаз, Ворчун? – с беспокойством спросил Чукат.
«Отмычка» пытался сохранить спокойствие. Это у него получалось, хоть паника пробивалась сквозь панцирь контроля.
– Здесь где-то, – хладнокровно ответил сталкер. – Не дошли, наверное. Метров сто еще…
И тут случилось то, что обычно случается в Зоне, когда люди теряют контроль над ситуацией. Из недр трубы раздался глухой рев. Он был полон злобы и ярости. Но вместе с тем в этих звуках угадывались и нотки растерянности и отчаяния.
– Что это?! – полным паники голосом воскликнул Чукат.
– Знать бы, – отозвался Ворчун.
До сталкеров донесся дробный перестук, будто по металлу стучали маленькими острыми палочками. Нечто взревело еще раз, уже рядом. Все вздрогнули. Суворовцев выругался про себя. Он пока не знал в Зоне отчуждения ни одной твари, которая могла бы так рычать. В свете налобных фонарей мелькнула громадная туша. Существо остановилось и в упор глянуло на сталкеров. Две головы, прилепленных к одному четвероногому телу, злобно скалились на людей кинжальной остроты зубами, четыре горящих глаза безотрывно следили за каждым движением предполагаемых жертв.
– Двуглава, – обреченно прошептал за спиной Михаила Ворчун.
Встреча с этим мутантом обычно не сулила ничего хорошего ни одинокому сталкеру, ни группе. О жестокости и безжалостности, а также о живучести двуглав по Зоне ходили настоящие легенды.
