Новиков и Матвеич переглянулись.
— Я за помощником и инструментами, — сказал доктор и вышел из хижины.
— Никита, будь другом, отправь гонца на Тульскую. Пусть там доложит по Вере и подробности о нашей истории узнает. А нам спешить надо, — сказал Маломальский.
— Куда?
— В сторону Полянки, ясное дело. Скажи только, как этот Кривошеев выглядит?
— Да как выглядит? — Новиков задумчиво потер голову. — Ну, низкий. Худой, ясное дело. Шатен, плешь на макушке, нос перебитый. Ты что же, хочешь сказать, что он не убивал?
— Я хочу сказать, что, судя по всему, у него в башке сейчас засело что-то чужеродное. По цепочке. И Кривошеев этот уже, считай, мертвый. А нам надо понять, что за дрянь в нем такая и куда она так спешит…
* * *
Сергей никогда не страдал боязнью туннелей, но некоторые он по тем или иным причинам не любил. Черное жерло, ведущее к станции Полянка, было одним из таких. О том, отчего ее забросили люди, ходили разные истории, одна бредовее другой. Какой из них верить? Факт, с которым приходилось считаться, заключался в том, что станция заброшена и обживать ее никто особо не торопился. А ведь она имела прямое сообщение и с Полисом, и с Ганзой. Конечно, можно было списать это на банальное суеверие людей, но ведь на чем-то этот суеверный страх основывался? Как бы там ни было, по туннелю передвигались только в случае крайней необходимости и не поодиночке, как сделал Кривошеев. Его поступок выглядел безрассудным.
Сам Сергей по этому туннелю не ходил, хотя основным его маршрутом в метро была дорога от Тульской до Полиса, а кратчайший путь лежал как раз через Полянку. Но одна из заповедей сталкеров гласила: кратчайший путь — не всегда самый простой и безопасный.
С книгами, собранными на поверхности, Сергей всегда двигался от дома до Серпуховской. Оттуда поднимался по эскалатору на Добрынинскую, а дальше — по кольцу, через Октябрьскую до Парка культуры, где была граница Ганзы и коммунистической Красной линии. Конечно, красные поддерживали на границах строгий пропускной режим, но транзит сталкеров был оговорен давно, и Бум пользовался возможностью беспрепятственно пересекать пределы коммунистического рая. Да его и там знали — Сергей не раз доставлял красным идеологически верную литературу. И так он от Парка культуры, минуя Кропоткинскую, попадал в Полис.
Но сейчас Маломальский шел по туннелю, которого всегда избегал.
— Вот скажи, Стран Страныч, чего ради я тут шпалы топчу, а? — недовольно ворчал он, водя перед собой фонарем, который словно рисовал своим лучом привычный пейзаж этого мира: ребра туннеля и бесконечные пути.
— Мозз, — ответил Странник.
— Да понял я, что мозз. А что это за хрень, можешь объяснить, черт тебя дери?! Болезнь, что ли?
— Болезнь? — переспросил Странник.
— Да. Ты знаешь, что такое болезнь? — Маломальский посветил в лицо попутчику фонарем.
Тот, по обыкновению, не зажмурился и пожал плечами:
— Нет.
— Ну, блин. Или ты идиот, или просто счастливый, если не знаешь, что такое болезнь. И откуда ты такой взялся?
Странник улыбнулся своей наивной улыбкой и пальцем показал на потолок туннеля.
— Там.
— Ну, понятно, что оттуда. Мы все с поверхности, кто до Катаклизма родился. Это был когда-то наш мир. Но теперь ты откуда? А?
Юродивый повторил свой жест и улыбку:
— Там.
— Да ну тебя! — Сергей с досадой махнул рукой и побрел дальше. — У тебя хоть семья есть?
— Семья? — переспросил Странник.
— Да. Семья. Или ты и этого не знаешь?
— Есть семья. — По голосу было понятно, что Стран Страныч улыбается.
— О как! И вы там все такие?
— Все?
— Все чудаки такие в твоей семье? Ну, такие, как ты?
— Странник один. Семья есть. Семья не такие. Я — Странник.
— О, ну это все объясняет, черт подери. Ты странник, а семья не такая. Вот все сразу стало понятно, — зло забубнил Маломальский.
— У тебя семья, — ответил юродивый.
— Нет у меня семьи. Старик Казимир только. Он отец Риты. Но это уже не твое дело.
— У тебя семья, — повторил Странник.
— Да нет у меня семьи, говорю.
— Ты не понял. — Странник вдруг положил ладонь на плечо Сергея и остановил его. — У тебя семья есть.
— Чего? — Сталкер уставился на него, освещая фонарем. — Ты чего мелешь?
— Семья.
— Какая еще, к черту, семья?
— Казимир. Вера. Шеев… Криво…
— Кривошеев? Я даже его не знаю совсем. А Вера мертвая уже.
— Ты не понял… Сергей… Твоя семья. Люди. Люди — твоя семья.
— Тьфу ты! — Маломальский дернул головой и нервно засмеялся. — А я-то думал, о чем ты там болтаешь. Так бы и сказал: хиппи, мол, я. Все люди братья и сестры, дети цветов и солнца. — Он снова зашагал в сторону Полянки. — Только выйди-ка ты сейчас на это солнце — отличный стейк из тебя получится. Блин… Вспомнил про стейк и жрать захотел. Ты жрать не хочешь?
— Что? Жрать?
— Да, черт тебя дери. Жрать. Кушать. Ам-ам! Понимаешь, нет?
— Нет.
— Что нет? Нет — не понимаешь, или нет — не хочешь?
— Нет. Не хочешь.
— Ну, как хочешь. А я не откажусь. Вот только на станцию сейчас выйдем, там и привал устроим. Не знаю, как у тебя, а у меня от рюкзака плечи уже ноют. Скорей бы Полис. Продать это все, и домой.
— Нет. Мозз, — возразил Странник. — Найти. Найти мозз.
— Да вот это мы и делаем сейчас. Ищем. Только, дорогой ты мой хиппи, это труднее делать, когда я понятия не имею, что мы ищем. А ты объяснить не хочешь. — Сергей вдруг снова остановился и направил свет фонаря попутчику в лицо. — А если не найдем? Что будет тогда? Если не найдем этот мозз?
Странник не улыбался. Он пристально смотрел в глаза сталкеру.
— Война, — последовал ответ.
— Война?
— Да. Война.
— И кто с кем? — Сергей несколько опешил от такого неожиданного ответа.
— Моя семья. Твоя семья.
— Как это? Почему?
— Мозз ищет… — Странник задумался, ища подходящие слова из своего скудного лексикона. — Ищет… Ясли.
— Ясли? Какие ясли?
— Дом для моя семья. Нельзя мозз ясли. Мозз один. Тогда будет много мозз. Тогда твоя семья станет мозз. Люди мозз. Люди-мозз туда. — Он поднял вверх указательный палец. — Ваш мир. Будет мир мозз. Но так нельзя. Тогда люди надо… надо… — Он снова стал подбирать слово. — Убить.
— Ты охренел, что ли? Ты что такое говоришь? — остолбенел Сергей.
— Я говоришь. Война, если мозз не найти. Мозз не можешь моя семья. — Он постучал пальцем себя по виску. — Но мозз можешь людей. Если мозз найдешь ясли. Будет много мозз. Война.
