– Знайте, ОСН это не только отряды против Скверны. Лично мне не раз доводилось выслеживать пиратов, уничтожать различные корабли, за которые назначена награда, и даже брать некоторые из них на абордаж, если в условиях контракта есть доставка капитана этих кораблей живым. Мы можем, как наемники, участвовать в локальных конфликтах за деньги – имеем право, так сказать. ОСН может заниматься частными контрактами, попутно сопровождать грузовые корабли и делать практически все что угодно. Но в основном, мы будем воевать. Ведь я ваш командир – состою на государственной службе в чине полковника.
– Пожалуй, хватит на сегодня. Но перед тем как я закончу я бы хотел вам представить ода-Риввана.[8]
К полковнику подошел человек, лет тридцати на вид. После чего он немного поклонился полковнику, строю и сказал:
– По просьбе полковника, я буду учить вас противостоять пси атакам и чуть позже возможно, даже наносить их. Встретимся на тренировках, – после чего он просто развернулся и ушел.
И действительно он нас Учил. Учил жестко и, даже, наверное, жестоко. Один из наших не выдержал такую насыщенную программу обучения. Он сошел с ума, причем выражаясь не фигурально, а в самом деле. Странно было смотреть, как здоровый человек внезапно превращается в растение. Неудивительно, если честно. Когда на тебя давят, сверля мозги, когда ты видишь, то чего нет, и даже начинаешь это чувствовать, то поневоле начинаешь сходить с ума. Но выдержали почти все. Жаль, что не все. Парис – человек, которого я особо и не знал, отправился в медицинский центр, и через три-четыре месяца реабилитации он будет направлен в регулярные части.
Нас еще сильнее взяли в оборот. К исходу четвертого месяца нас научили вполне сносно использовать тяжелое вооружение против пехоты, танков, роботов, истребителей, вертолетов и это только часть списка. Мы начали осваивать и уже могли рассказать характеристики средней и тяжелой брони. Но нас настолько сильно нагружали, что мне становилось жутко.
А еще у меня начались странные сны-видения.
Он не считал себя умным, сильным и даже о своей красоте он особо не задумывался. Не был он и грозой трущобных кварталов. Конечно, он состоял в банде всего из пяти головорезов, и естественно, держать в страхе весь квартал проституток, бродяг, наркоманов и другого отребьяГойрского дна с таким количеством "бойцов" было попросту невозможно. Однако им удавалось сводить концы с концами, да и кое какая работа находилась время от времени.
Ганс мечтал быть "крутым", и не на словах, а на деле. Ему снились дорогие рестораны и автомобили, натурально выращенные продукты, а не синтетическая дрянь за два бака,[9] элитные казино, круизные глайдеры. Он грезил о том, чтобы просыпаясь утром, он имел возможность видеть красивую пышногрудую девчонку, а еще лучше фотомодель, а не разбитную третьесортную проститутку за сотню баков, у которой вены исколоты, а медицинская карта отсутствует из-за десятка венерических заболеваний.
Родители Ганса никогда не были состоятельными людьми. Они родились в трущобах, в них жили, встретились – создали семью, родили и вырастили сына, в них они и умерли. Все их мечты вертелись вокруг очередной дозы химии или бутылки сивушного спиртного. И ничего необычного в том не было. Смерть пришла к ним, когда Гансу исполнилось пятнадцать. Но Ганс был не простым юношей. Странные стремления и желания позволили ему научиться читать и даже писать – навыки совершенно лишние на Дне. Но этого было совсем недостаточно, что бы достичь чего-то большего, этого было мало даже для того, чтобы выбраться из дна в район рангом выше. Но, несмотря ни на что, он верил. Нет, он даже не верил, он просто знал, что когда-нибудь сумеет вырваться из этих отвратительных кварталов, где каждый подъезд напоминает о низости проживающих тут людей. Ганс просто не мог допустить что он, стремящийся к чистоте, имеющий свои понятия, законы и правила, может всю оставшуюся жизнь гнить в этих трущобах.
Он много где бывал в своих грезах, но только не тут. Наверное, эта самая жажда хорошей жизни и заставляла Ганса подбивать своих "корешей" ходить к богатым кварталам. Они ходили туда для того, чтобы зажать в углу одного из толстосумов и стрясти с него пару десятков галактов. Реже они ходили на дело, будь то касса небольшого магазинчика или взлом и угон богатого глайдера. Но условия всегда оставались одинаковыми – это все должно находиться на окраине – подальше от камер наблюдения и продажных легавых.
Гансу минуло двадцать три года. За свою короткую жизнь он легально не заработал и бака – честная работа не к лицу настоящему мужчине, твердили "кореша" и ему приходилось подчиняться, ведь пути назад не будет, а кто знает, что там впереди. Гробить же здоровье работая "черным", при этом выполняя все грязную и тяжелую, а зачастую и небезопасную работу Ганс не желал. Почти все жили, придерживаясь одного правила – "крутой" должен брать от этой жизни всё своей силой, и непременно сегодня. Ну а завтра, да хоть конец света! И Ганс, слушая "корешей", брал. Отнимал силой, потому что ничего другого ему и не оставалось – жителям дна не найти хорошей работы, у них нет нормального образования, нет квалификации и знаний. И самое главное, им никто не станет помогать, ведь за людей их давно никто не держит.
Обычно те, кто родился в трущобных секторах, как правило, в них и умирали. Они даже пособие по безработице не могли использовать как основное средство для выживания – не положено. Те, кто сумел дожить до тридцати пяти – считались долгожителями. Максимум, на какую работу они могут надеяться, это должность уборщика в мелкой частной фирме. Само собой фирме дешевле постоянно платить человеку из трущоб, чем один раз купить робота-уборщика, а потом еще проводить профилактики разные, мелкий ремонт. И такое положение не устраивало молодого, но крепкого парня по имени Ганс, в жилах которого текла горячая кровь потомков горцев.
Сегодня Ганс решил пойти на "дело", увы, деньги кончились, пора работать. Он обзвонил пятерку "корешей" и назначил встречу на одиннадцать вечера у магазина старого дядюшки Сэмми – совсем недалеко от хороших районов. Он собирался сходить в богатый сектор к толстосумам. Всего то и дело, прижать богатого слюнтяя или какую-нибудь крашеную сучку, обчистить карманы, снять часы, побрякушки, и сегодня им даже, возможно, не придется никого избивать, сбивать свои костяшки на кулаках в кровь и призывать к покорности и послушанию возя кое-кого мордой об асфальт.
Но сегодня им не повезло. Только они зажали толстяка с крашеной кралей, как их обнаружил патруль. И надо же было тому слюнтяю хвататься за куртку Ганса в тщетных попытках его остановить. Гансу пришлось тратить время, что бы сломать толстяку руку и разбить лицо, ломая при этом нос, после чего предпринять попытку сбежать с места преступления. Но далеко он не убежал.
