Толщина досок на воротах была около полутора сантиметров — для стального сердечника 57Н181С, что поселились в магазине моего АПБ, не проблема, такой преграды они даже не заметят. Главное — чтобы не застряли у кого-нибудь в заднице, пробив стену соседнего барака.
Я ухватил громадный пистолет обеими руками и, выждав, когда скучающий часовой поравняется с осью ствола, нажал спуск. АПБ, сухо протрещав, выплюнул пять гильз, и ещё пять, на звук упавшего тела. Лучше пошуметь глушоной валыной в здании, чем допустить автоматные трели на улице.
Засов снялся легко. Я распахнул створку ворот и тремя рывками втащил хрипящего горе-часового внутрь. Мужику на вид было лет сорок. Лысоватый с проседью. Видимо, стоял спиной ко мне, серая ветровка на груди будто взорвалась, торчащие наружу лоскуты быстро пропитывались красным. Вторая очередь пришлась в область поясницы. Не кричал он только потому, что лёгкие были разорваны. Глаза уже закатились, но рука всё ещё пыталась достать тянущийся на ремне АКС-74У. Клинок, сев между четвёртым и пятым ребром, пресёк это безобразие.
Я вышел и прикрыл ворота. Хоть маскировка и никудышная — пулевые отверстия, кровь и клочья одежды на земле, да уже само отсутствие часового — небольшую отсрочку она давала. При известном везении.
Искомый объект — штаб — по разъяснениям моего нового работодателя, обосновался в здании бывшего железнодорожного вокзала, который, в свою очередь, находился внутри опоясывающего прилегающую территорию охраняемого периметра. В том же периметре расположился и недавно покинутый мною склад. Наверное, внешняя охрана была ни в пример бдительнее тыловых коллег, раз Валет с Хромым избрали для меня столь нетрадиционный способ проникновения. Но в этом мне ещё предстояло убедиться, а пока я, словно крыса, ныряя из тени в тень, шёл к цели.
План местности, обрисованный Валетом, носил весьма и весьма приблизительный характер: «Прямо до забора, сто метров налево, у первой хрущёвки направо, пройдёшь три двора, свернёшь к универсаму, а там уже видно будет». Зашибись. Во-первых, забора я прямо по курсу не обнаружил и, решив, что ему давно уже нашли лучшее применение, повернул у бараков. Прошёл, как велено было, сто метров налево, но вместо ожидаемых пятиэтажек оказался рядом с выросшей на пепелище помойкой. Судя по обгоревшим остаткам фундамента и трухе от попиленных на дрова брёвен, никакого отношения этот дом к хрущёвкам не имел. Те стояли правее и дальше, четыре и пять штук соответственно. Бля! И какие из трёх дворов я должен пройти?! В течении следующей минуты мой мозг скороговоркой воспроизводил все изученные за одиннадцать лет проклятия, так и этак комбинируя их со словом «Валет», а глаза пытались отыскать хоть какие-то ориентиры, указывающие на близость железной дороги. Не найдя таковых, решил свернуть направо — там было меньше светящихся окон.
Едва первый двор остался позади, из дома послышались голоса и стук подошв по лестнице. Спускались три человека. Я нырнул за кусты и прижался к стене.
— Надо бы ствол новый попросить у начальства, — сказал один, — а то вон, глянь, ложа треснула. Скоро в руках развалится.
— Пустое, — ответил второй.
— Говорят, вчера три ящика автоматов привезли.
— Привезти-то привезли, только тебе хрен чего перепадёт. Опять всё личной гвардии раздадут. А ты, как бегал в атаку со своим ТОЗом, так и будешь бегать.
— Кабы так же, если не шустрее, — усмехнулся третий. — Восемьдесят автоматчиков с тылу прыти-то здорово добавляют.
— Не балаболь, умник, — прошипел второй.
— А чё я такого сказал? Будто сами не знаете. У них теперь не то, что автоматы, и пулемёты есть, всё как положено. Это пока ещё муромские суки раны не зализали, а как залижут, тут-то и будет нам всем «Ни шагу назад». Помяните моё слово.
— Ты своё слово засунь-ка куда поглубже. В субботу двоих уже вздёрнули за такие разговоры.
Троица вышла из подъезда и направилась в мою сторону, освещая пятачок впереди себя керосиновым фонарём.
— Ну да? — удивился первый. — А я слышал — они к бунту подстрекали.
— Тебя что ли?
— Почему меня? Так, окружающих.
Второй молча покачал головой и сплюнул.
— Бля, спать охота, — зевнул третий. — Ещё башка со вчерашнего трещит.
— Не ной. Обход закончим, и будешь дрыхнуть хоть до обеда.
Обход?! Это плохо. Впрочем, мне тогда крупно подфартило. Мы ведь могли и разминуться. В таком случае об обходе постов я узнал бы не из этого разговора, а по вою сирены и высыпавшим на улицу патрулям.
Троица прошла через двор, в сторону помойки, а я пристроился следом.
Валить обходчиков прямо на дороге было бы неразумно. Комплекцию двое из них имели весьма внушительную, и мне совсем не хотелось корячится на открытом пространстве, чтобы оттащить трупы в место поукромнее. Пришлось устроить небольшой спектакль. Когда троица проходила рядом с помойкой, я подскочил к ним со спины и пустил в ход всю свою силу убеждения.
— Стоять! Руки вверх!
Эффект неожиданности сработал как надо. Один из обходчиков выронил папиросу, та упала, осыпав асфальт мелкими красными искрами. Все трое остановились и подняли руки.
— Кто такие? Что здесь делаете? — продолжил я, стараясь придать голосу басовитости, но, наверное, это вышло не слишком убедительно.
— Ты чё, пацан, сдурел? — бородатый мужик, видимо старший, медленно обернулся, продолжая держать руки поднятыми. — Мы из шестого отряда, посты обходим.
— Разберёмся. Вперёд.
— Не балуй, — голос бородача дрогнул, возможно, наличие глушителя на смотрящем ему в спину стволе заставило нервничать.
— Вперёд, — повторил я, косясь по сторонам. — Иначе, буду стрелять.
Троица сошла с дороги и, перевалив под моим чутким руководством через кучи мусора, углубилась в бурьян.
— Эй, малец, — бородач занервничал сильнее, — ты что удумал?
— Зачем мы туда идём? — истерично протараторил парень, лет восемнадцати, тот, который две минуты назад храбро критиковал командиров. — А? Зачем?
— Стоп. На колени.
Двое послушно опустились, но бородатый продолжал стоять, покачивая головой.
— Сынок, ты хоть понимаешь…
Не окончив вопрос, он резко метнулся в сторону, правая ладонь обхватила рукоять висящего на плече «Кедра». Но ничего больше ему сделать не удалось. Короткая очередь из АПБ легла точно под левую лопатку. Указательный палец застыл на рычаге предохранителя, а мёртвое тело рухнуло в заросли борщевика.
Смелый мужик. Схватись они все за оружие — и мне крышка. Но так не бывает. Никогда. Слишком мало смелых. Слишком многие ещё верят, что всё можно уладить словами. Надеются на них до последнего. О-о, сколько разных увещеваний я слышал за прошедшие годы, сколько мольбы. Но лишь единицы использовали последние секунды своего существования на попытку дать реальный отпор. Что это? Остатки цивилизованности, рудименты, доставшиеся от прошлых поколений? Или банальная трусость? Но, если трусость, то перед чем? Тебя поставили на колени и подвели ствол к затылку. На что тут можно надеяться? Чего бояться? У тебя карт-бланш. Бей голыми руками, рви зубами, делай всё, что поможет спастись. Но вместо этого они только болтают, болтают и болтают.
