моментальной по необходимости транспортировке. Только довольно странно, что половина сумок и ящиков пуста, – во всяком случае так ему это видится на расстоянии. Приближаться он почему-то не хочет, словно боится навредить этому месту, вот-вот грозившему развалиться при единственном касании, будто давно выстроенный песочный дом только и ждет момента, когда наконец расслабится.
Последние двери перед выходом, те, что были справа и не содержали диодные ленты, привлекли его надписью, хорошо видимой при таком красно-оранжевом освещении, ныне бьющем ему в глаза справой стороны. Надпись была проста: «Мы заслужили это».
Заблаговременно Портер включил фонарик, не зная, есть ли там освещение, ожидаемо боясь неизвестности и того, что может решить напасть сразу же. Но вместо хищников увидел лишь крайне знакомую картину: спальное место по правую руку и вдоль дальней стены, остатки провианта на столе слева, разные медикаменты на полке там же и много всяких вещей, но главное – это отсутствие кого-либо. Явно давно заброшенное убежище обладало специфичным запахом и даже неким уютом. На столе лежит КПК, причем давно уже успевший собрать на себе пыль. Включив его, Портер нашел лишь одну видеозапись. Казалось, он сразу же нажмет, и, разумеется, уже даже поднес палец к кнопке, но почему-то остановился. Оглянувшись еще раз, ему было не сложно догадаться, о чем будут слова: прощание, мольба о помощи или ненависть в чей-то адрес в предсмертной агонии… Ему это уже надоело – одно и то же, словно ничего иного тут никогда не будет, а за долгие месяцы уж слишком часто он читал последние письма и видел слишком много посмертных прощаний. О чем тут может идти речь, если существует лишь одна-единственная тема, просто у всех она в разных стадиях, и крайности – жизнь и смерть. Скорее всего, там будет рассказ о том, как здешние работники оборудовали эту комнату, чтобы переждать весь ужас, или же в смиренном ожидании спасателей, боясь сами драться за свою жизнь с монстрами и психами, ведь их этому не учили. Все эти таблички в коридоре и у дверей наверняка используются для своеобразной сигнализации, ведь просто так их не пройти, поэтому каждое место стыка обведено маркером, чтобы было видно смещение, если кто-то решит переустановить их. Причем фонарики в этой комнате есть, а значит, вся темнота была создана искусственно, хотя это не самый умный план: все же такие надписи могут как раз привлечь нежеланных гостей. Но, может быть, это убежище было временным и они лишь выжидали момент, возможно даже, что кто-то был ранен, все же не зря тут много бинтов и медикаментов. Можно даже предположить проблему в перемещении своим ходом, из-за чего либо нужно было время на восстановление, что не укладывалось в запасы еды, либо необходима была помощь, за которой могли отправиться. Но все это не объясняет отсутствие здесь мертвых тел.
Он вновь взглянул на КПК, задумываясь о том, как подобные выводы могут лишить его цели, ради которой он покинул свою клетку. Что если там все просто и понятно, и нет слов которые его удивят, и нет поступков, которые он осудит, – конкретный набор сценариев, предсказать финал которых можно уже на полпути. Портер решается не смотреть видеосообщение. Причина проста: если он посмотрит, то шанс разочароваться намного больше, нежели увидеть и узнать что-то новое. И пока он не знает, может смело и дальше верить в сокрытую тайну истории семьи, иначе, разочаровавшись здесь, он вряд ли сможет поверить в удивительную разгадку там. Оставив все на своих местах, Портер молча вышел из комнаты, позволяя себе насладиться нераскрытой историей, вновь представляя в голове все неведомое и необычное, будоражащее его фантазии и азарт, как в любой момент перед раскрытием загадки, не дающей покоя уже давно.
Выйдя из этой части станции, наконец оказавшись вновь на свету, Портер пошел вперед к небольшому залу. Там стоят автоматы с напитками и едой, диваны и большой монитор на стене, прямо напротив него. Обычный трехсторонний перекресток, где на стене впереди разбитый экран. Разумеется, никакой еды и воды уже нет, причем давно, а забрали их, не чураясь применения физической силы, проверяя на прочность стекло и основную крышку. Одним словом – разгромом здесь не обошлись: явная борьба с кровопролитием и несколькими фигурантами этого дела, численность которых, как мог судить Портер по опыту осмотра мест чрезмерной активности, явно превышает трех человек… или существ. Вернув диван на изначальное место у стены справа, прямо перед поворотом направо, Портер не просто сел, а именно упал на него, ощутив расслабление во всем теле, в частности в ногах. Он устал – это чувствовалось каждым сантиметром тела, причем подобного отдыха не хватало настолько, насколько сейчас ему совсем не чувствуются царапины на спине, которые стоило бы осмотреть. Но сам он сейчас к этому не готов. Да и что уж там, раз кровь еще не потерял, то бояться нечего, хотя, не будь он настолько обессилен, наверняка соприкосновение спины с диваном, пусть и мягким, все же переносилось бы не так легко, как сейчас. А вот голод и жажда наверняка стали бы главной проблемой, не начни снова ныть левая рука, причем уже у самой шеи, крича о прогрессировании мутации, финал которой он пока не хочет даже представлять. В такой момент главное не уснуть, все же путь был долгий и тернистый, а он не герой, не солдат, да еще и долгое пребывание взаперти и не самая лучшая диета забрали слишком многое, что ныне приходится наверстывать, опаздывая все время на десяток шагов.
– Хреново выглядишь, трудные деньки? Да, прости, это несколько глупо звучит, словно мы беседу ведем. Хотя это ведь последнее, что тебе сейчас надо, верно? Верно… Ты не пойми неправильно, я не пристаю и не навязываюсь, да и не пытаюсь вовсе наставлять. Что ты, куда уж мне, я всего лишь человек. Всего лишь такой же человек, как и ты. И это, между прочим, главный показатель моих добрых намерений, если ты уже начинаешь подозревать меня в каких-то мыслимых – ха, смешно все это, да и что уж там – даже немыслимых поступках. Я не причиню вреда, ты не подумай лишнего, хотя, прости, начинаю заговариваться, есть у меня слабость. Просто… когда редко общаешься с людьми, да еще и те, кто дают такой шанс, – не самые лучшие и воспитанные, то ненароком боишься упустить или спугнуть адекватного… не знаю, просто хорошего человека из виду, а это легко. Ты уж не считай меня наивным дурачком, я не верю каждому на
