труднее скрыться, а Компас нужно дольше заряжать. Осколков в Игре много и каждый — это новый мир. Разные существа, разные правила поведения. Одни без промедления на тебя нападут, другие могут с тобой торговать или не обращать на тебя внимания. Ну, с Осколками вроде бы понятно, теперь дальше.
Рядом с мелкими точками на песке я нарисовал небольшие треугольники.
— Это — Центральные миры. Их значительно меньше, чем Осколков; сейчас их сорок два. Огромные пространства, доступные нам, целые континенты, хотя и не миры. В них и во Внутренних мирах и находится основная масса игроков. И, наконец, Внутренние миры.
Я нарисовал несколько кружков побольше.
— Это уже огромные планеты с морями и океанами, населенные миллиардами живых существ. Это невообразимые просторы, и все эти планеты отличаются друг от друга, так же, как и те, кто в них живет. Раз в сорок восемь циклов проводится фестиваль, на который из всех миров переносятся участники Игры. Во время фестиваля запрещено причинять любой вред другим игрокам. В это время происходят изменения: часть миров исчезает и появляются новые миры, избранные Хаосом для участия в Игре. В конце фестиваля среди сотен миров рассеиваются дары Владыки — награда для храбрых и удачливых, кому повезет их найти. Как-то так.
Сульмар внимательно смотрел на мой рисунок, как будто хотел увидеть в нём все те невообразимые миры, о которых я говорил. Потом он снова стал меня доставать вопросами, и я, порывшись в сумке, нашёл пару книжек.
— Держи. Это «Правила Игрока», их должен знать каждый. Здесь основы основ. Такую книжку тебе подарят после того, как выживешь в Школе испытаний. А это — «Малый бестиарий», здесь описаны основные виды существ, которых ты можешь встретить в Игре, их возможности, сильные и слабые стороны и общие характеристики. Такую книгу продают только в лавке. Так что бери и читай.
— Я же не умею читать… — Сульмар растерянно смотрел на книги, вертя их в руках. Наверное, это были первые книги, которые он видел в жизни.
— Открой книгу и смотри на картинки. Смысл того, что там написано, будет постепенно до тебя доходить.
Сульмар удивлённо уставился в книгу.
— И правда! Я понимаю, что здесь написано!
Оставив его разглядывать книгу, я решил разобраться с Тай-вари, пропавшей с моей руки. Может, Сульмар незаметно стянул её, пока я спал? Я внимательно посмотрел на парня, с восторгом разглядывающего картинки. Нет. Он ни при чем. Сама она уползти тоже не могла; тогда где же она? Я ещё раз взглянул на руку, пытаясь понять, куда мог подеваться браслет, и вдруг заметил странное утолщение, появившееся возле запястья, размером чуть больше горошины. Ощупав его, я с удивлением понял, что Тай-вари каким-то образом оказалась внутри руки, спрятавшись под кожу. Стало не по себе, захотелось немедленно выдрать эту гадость, залезшую в меня. Вспомнились слова Старейшины: «Она сама настроится на тебя». Может, это она таким образом ко мне приспосабливается?
Прислушался к себе. Вроде бы всё по-прежнему: в голове новых знаний не появилось, чувствую себя обычно, рука меня слушается. В таком случае не стоит паниковать, посмотрим, что будет дальше. Чтобы немного успокоиться, я взял в руки отложенный учебник и погрузился в мир формул.
Ветер продолжал завывать. Почитав пару часов, мы с Сульмаром приготовили на скорую руку ужин: немного фруктов и сушеного мяса и чай из трав, который я разлил из термоса. Еда подходила к концу; надо поскорее пополнить запасы. Я слишком много продуктов оставил на Свалке, был чересчур щедр.
Наружу выбираться не хотелось. Я установил защитный полог, и мы улеглись спать: делать всё равно было нечего. Прежде чем заснуть, Сульмар долго вертелся и наконец, не выдержав, заговорил:
— Скажи, а сколько лет ты уже в Игре? Я помню, ты говорил, что не принято спрашивать игроков об их прошлом, о том, что было до Игры. Но всё-таки: зачем всё это? Как можно так жить? Ни семьи, ни детей, ни дома… В деревне, откуда родом, я работал на мельнице, помогал отцу. Нас было пятеро братьев, да ещё сестры. Я младший. Думал, когда отец помрет, мельница старшему брату перейдет, а я буду всю жизнь гнуть спину на него, и мои дети будут трудиться на его детей. Так заведено. Всё понятно, привычно. Я хотел перемен, мечтал о них. Рядом с нашей деревней проходила дорога, по ней ездило много людей. Купцы, дворяне, рыцари. Красивые, нарядные, ездят туда-сюда, на мир смотрят, а я из своего Затопья никуда и не выбирался. Я хотел, чтобы всё изменилось, но если б знал, как оно будет…
Помолчав немного, он продолжил:
— Неужели никак нельзя выйти из этой Игры? Ты говорил про смерть. Но есть же и добрые боги! Я помню, в нашей деревне стоял храм и по праздникам мы относили каравай и угощения священнику, жившему при нём. Может, они меня вернут домой? Приду в храм, покаюсь, жертвы принесу. Глядишь, и простят меня, не придётся яд глотать…
Я не мешал ему выговариваться. Ко всему этому сложно привыкнуть. Я тоже первые лет пять иногда просыпался по ночам от ужаса… Когда Сульмар закончил говорить, я долго молчал. С одной стороны, какое мне дело до него? Это всего лишь очередной наниматель, заплативший мне за переход. Но с другой… Волк говорил когда-то, что мы не только игроки, но всё-таки ещё и люди. Пока ещё люди — так, наверное, точнее.
— Ты не сможешь просто так подойти к храму светлых богов, Сульмар, так же, как и тёмных. Ты скрепил договор кровью своего убитого врага, там, в Лабиринте испытаний, и отныне на тебе, как и на всех нас, стоит метка Смеющегося господина. Ты его игрушка, а свою добычу он не отдаст ни Свету, ни Тьме. Ты сам выбрал свой путь и лучше смирись с этим. Врата не открылись бы для тебя, если бы ты не хотел этого. Ты жаждал перемен, ты хотел их настойчиво и сильно, и твоё желание приблизило тебя к вратам. Ты не верил ни в Свет, ни во Тьму, не был посвященным иных богов и поэтому смог войти. Зато подумай о другом. Кем ты был? Крестьянином, которого ничто не ждало ни в настоящем, ни в будущем. До конца дней своих ты не выбрался бы из захолустья. А теперь ты — служитель Хаоса. Ты сможешь стать кем захочешь, увидеть сотни миров, побывать в тысячах городов, увидеть множество прекраснейших мест, о которых раньше даже не мог
