Несмотря на то что компания разбилась на несколько групп, бокалы поднимали синхронно. Стол, расположенный между двумя вагончиками, был забит до отказа. В стороне светились жаровни, где колдовали два приглашенных повара. Кто-то привез гитару. Весело. И наше присутствие было совсем не обязательно. Тем более что если здесь и были «чужие», то этими людьми оказались мы.
Через несколько часов я поднялся и пошел проверить внешнюю охрану. По случаю «сабантуя» и трепача Тернера посты были удвоены (пришлось обращаться к начальнику патрульной службы Порто-Франко; он оказался нормальным мужиком и людей дал).
Я обошел посты и прогулялся на кухню, где колдовал наш повар. Проверил, чтобы парней, охраняющих нашу вечеринку, хорошо накормили. Раненый кормилец уверил меня, что все будет сделано, и отсалютовал кружкой бульона. Он присматривал за прибывшими помощниками и давился слюной. Да, жареное мясо он будет грызть не скоро. Пока что питается бульоном и небольшими кусочками булки.
Понемногу начало темнеть. За столом послышались гитарные переборы, и кто-то запел старую песню о долгом пути, у которого нет конца. И весь смысл этой дороги — только в ней самой.
Я подошел к одной из машин, облокотился на крыло и закурил.
— Скучаете? — Они подошли неслышно. Как две большие кошки. Я чуть не вздрогнул от неожиданности. Анастасия, а рядом с ней еще одна фигурка. Елена? Точно. Наверное, в сумерках не рассмотрели, что это я. Иначе прошли бы мимо.
— Нет, — я покачал головой, — просто не люблю шумные застолья.
— Поль, а вы давно в этом мире? — неожиданно спросила Анастасия.
— Можно сказать, что недавно.
— Нравится?
— Не знаю… еще не разобрался. Я же практически ничего не видел…
— Неужели? — Она недоверчиво прищурилась. — И никаких приключений не было? Ну что же вы так, Поль! Этот мир создан для мужчин. Для тех, — уточнила она, — которые достойны носить штаны и оружие. А Старый мир почему покинули? «Им овладело беспокойство, охота к перемене мест»?
— Именно так. «Весьма мучительное свойство, немногих добровольный крест», — я закончил цитату и усмехнулся. — Будем считать, что просто устал от цивилизации.
— А я сделаю вид, что вам поверила. — Она шутливо склонила голову и засмеялась. — Вы интересный человек, Поль Нардин. Думаю, что мы с вами поладим.
— Я тоже на это очень надеюсь. А что подтолкнуло вас? — поинтересовался я. — Чамберс рассказывал, что вы и в Старом Свете не сидели на месте. Не скажешь, что вы устали от цивилизации.
— Видите ли, Поль, там осталось много хорошего. Мои друзья и приятельницы, мои родственники. Могилы моих предков. В Старом свете сейчас тысяча девятьсот восемьдесят восьмой год, — она грустно усмехнулась и пояснила: — Никак не могу привыкнуть к здешнему летоисчислению. То, что происходит в моей стране… Там… Я не хочу видеть, что с ней сделают через пять-десять лет. Когда я впервые увидела, как Горбачев пресмыкается перед американцами, то поняла — мою страну предали. Предали все, что составляло нашу жизнь. Предали наши победы и наши потери. Поэтому Новый мир стал для меня настоящим спасением. Знаете, в чем разница между Старым и Новым миром? Здесь нет границ и государственных интересов. Тех самых, ради которых идут на предательство. И это прекрасно.
— В Советском Союзе так плохо? Я там никогда не был, но сослуживцы рассказывали.
— Плохо? Нам никогда легко не было. А сейчас… Становится плохо. И будет во сто крат хуже. Уже сейчас, как тараканы, из всех щелей выползает длинноволосая образованщина. Они будут орать на митингах, требовать и обличать. Потом, когда весь свет поймет, что империи уже нет, каждый дикарь сочтет нужным пнуть мертвого льва. Это очень по-человечески — толкнуть упавшего. А интеллигенция вытащит на свет грязное белье. Будут размахивать им на всех перекрестках и сами же этим гордиться. Бывшие враги будут хвалить, снисходительно похлопывать по плечику, а они — каяться, предавая память наших предков и будущее своих детей. Уроды. Мужчинки, в жизни не забившие гвоздя в стену, будут расправлять худенькие плечи, кичась своей никчемной храбростью. Знаете, есть такой сорт людей: им главное — пошуметь, послушать свой голос. Очкастое ничтожество, походя решающее мировые проблемы в тесноте кухонных посиделок. Гумилев правильно сказал: «Нынешняя интеллигенция — это такая духовная секта. Что характерно: ничего не знают, ничего не умеют, но обо всем судят и совершенно не приемлют инакомыслия».
— Очкастое? — переспросил я и кивнул на одного из гостей. — Нечто похожее на это?
— Это еще не самый плохой вариант. — Анастасия проследила за моим взглядом. — Он, конечно, страшно избалован, и я очень рада, что мы в разных партиях. Парень считает всех окружающих быдлом и неучами. Я думаю, что и в Новый мир он перебрался именно по этой причине.
— Простите? — не понял я.
— Знаете, Поль, есть такие люди. Непризнанные гении, — пояснила она. — Считают, что их не оценили. Вот и он решил перебраться сюда, чтобы наказать все человечество. Только не подумайте, что я — эдакая… — Анастасия щелкнула пальцами, — неудовлетворенная стерва. Просто мне приходилось работать с ним в одной команде.
— Знакомый тип людей.
— Карим говорил, что вы решили устроить экзамен по стрельбе? — Она неожиданно сменила тему разговора.
— Экзамен? Упаси меня бог что-нибудь требовать от людей, которых обязан защищать. Простая проверка. Люди, как понимаю, собрались опытные, но лишний раз по банкам пострелять не помешает.
— Это правильно, — согласилась Федорова. — Лучше узнать заранее, кто и на что способен.
Неожиданно к этому разговору подключилась Елена:
— Мистер Нардин, а что будет с теми, кто не усвоит эту премудрость?
— Как понимаю, мадам Куликова, под этим определением вы имеете в виду стрельбу по банкам? — уточнил я. — Думаю, что таким людям лучше остаться на базе Ордена. Работа всегда найдется.
— Позвольте спросить, — она близоруко прищурилась, — а чем тогда займутся сотрудники безопасности, если все участники экспедиции смогут защитить себя сами? Надо понимать, будут нести нелегкую службу? Ту самую, которая «и опасна, и трудна, и на первый взгляд как будто не видна»?
— Простите, не понял?
— Ах да… Извините. Откуда вам знать эти фильмы. Я просто скромно поинтересовалась, чем будут заниматься такие серьезные и, без всякого сомнения, бравые молодые люди? Уничтожать запасы продовольствия?
— Обеспечивать безопасность экспедиции. В целом.
— Ну да, конечно… Чем же еще вам заниматься, как не обеспечивать безопасность «в целом». Больше вопросов у меня нет. Вы уж извините мою назойливость. Хотелось выяснить заранее, на что рассчитывать. Теперь понимаю — только на себя.
