— Что?! — прохрипел Борланд и откашлялся. Пыль попала Тиграну в лицо, тот взревел. Он хотел пнуть Борланда ногой, но бойца оттащили в сторону собственные товарищи.
— Прекратить! — крикнул старший. Он гневно взглянул на Борланда и приказал: — Встань!
Борланд поднялся, молча гладя на него. «Долговцы» все так же окружали пленника, но из автоматов не целились. Сталкер снова заметил Литеру, она внимательно смотрела на него из-за спин парней, стоявших кругом.
— Мужчине должно быть стыдно притеснять женщину, — сказал командир.
— Я не притеснял ее, — ответил Борланд. — Спросите ее сами.
Но тут же спохватился, что ссылаться на показания Литеры было опрометчиво.
— Можно, я просто уйду? — попросила Литера. Главный «долговец» продолжал смотреть на Борланда.
— Слышишь, девочка хочет уйти, — констатировал он. — Значит, она не хотела идти с тобой. И ты смеешь утверждать, что не принуждал ее к этому?
— Я не тронул ее, — попробовал заверить Борланд, но понял, что это бесполезно.
Литера снова подала голос:
— Вы можете снять с меня наручники?
— У нас нет ключа,- ответил кто-то из парней. — Но мы сделаем по-другому. Клади руки по бокам вон того бревна. Вот так…
Борланд и старший смотрели друг другу в глаза, когда послышался выстрел и лязг металла. Литера подошла к командиру отряда, половинки перебитой надвое цепи наручников свободно свисали с ее запястий.
— Спасибо, — сказала она, улыбнувшись. — На первое время сойдет и так.
— Что нам делать с ним, красавица? — спросил главный.
Литера встала с ним рядом, плечом к плечу, и долго смотрела на Борланда.
— Ничего, — ответила она. — Дайте мне его пистолет, и я пойду назад.
— Это хорошо, — подтвердил командир.
Литере вручили конфискованный «вальтер» Борланда и пожелали счастливого дня. Вскоре девушка пропала из виду.
Выражения лиц «долговцев» не предвещали ничего хорошего. Борланд проклинал себя за допущенную беспечность. Надо же было так идиотски влипнуть!
— Тебе Зоны больше не топтать, — изрек предводитель отряда. — Ни этой, ни другой.
— Не тебе решать, — процедил Борланд, однако вывести старшего из себя не удалось.
— Она хотела, чтобы мы отпустили тебя назад безоружного, чтобы она сама смогла отстоять себя, — продолжил «долговец». — Но мы сделаем иначе. Тигран! Отведи этого подальше и тихо успокой навсегда. Анубис может в любой момент выйти из Бара. Я не хочу, чтобы он отвлекался на разную ерунду.
Тигран схватил Борланда за плечо, положив другую руку на рукоять ножа.
— Двигай! — грубо приказал он, но сталкер не пошевелился.
— Ты сказал, Анубис? — переспросил он у старшего «долговца». — Отведи меня к нему! Он объяснит вам, что я умею уважать людей.
— Отвести к нему? — удивился отрядный. — Ну ладно! Ты сам напросился. Тигран, отведи его к Анубису.
— Будет сделано, — мрачно сказал Тигран и врезал Борланду под дых. Сталкер упал на колени, хватаясь за живот.
— Тебе хватит, шакал? — спросил Тигран, поигрывая ножом. — Или отвести еще раз?
Борланд вскочил и ударил хмурого парня сбоку по колену. Толкнув Тиграна на других «долговцев», он откатился в сторону и схватил валявшуюся на земле «грозу».
— Стоять на месте! — прогремел он, передергивая затвор.
Старший остановил своих собратьев поднятой рукой. Даже по другую сторону ствола он оставался предводителем отряда самого влиятельного клана Зоны и об этом не забывал.
— Ты осложняешь себе последние минуты жизни, — сурово сказал он. — Прими то, что тебе уготовано, как мужчина.
— Да пошел ты на хрен со своей справедливостью!! — проорал ему Борланд, чувствуя, как ненависть и отчаяние борются в нем за право первенства. — Пошли вы все!
«Долговцы» молчали.
— Мне и без вас жить осталось недолго, — добавил Борланд. — Я не трогал эту девчонку! Я не трогал никого! И вам я тоже не враг! Хотите, чтобы я доказал? Подавитесь!
Борланд вытащил магазин, позволив ему упасть на землю, оттянул пальцем затвор «грозы», и досланный патрон отправился вслед за магазином. Сталкер в ярости отбросил разряженную винтовку.
— Что теперь скажете, придурки?! — заорал он. — Справедливые вы мои, мать вашу…
Вопреки его опасениям никто даже не пошевелился. Борланд тяжело дышал, пока не успокоился.
— Уходи отсюда, — сказал главный. — Если мы увидим тебя, то откроем огонь на поражение. Через три минуты соответствующее предупреждение получат все воины клана.
Сталкер с проклятиями подобрал рюкзак и быстрым шагом пошел обратно. Он старался не обращать внимания на сильную боль в животе, вызванную ударом Тиграна. Душа его болела куда сильнее. Не сделав ничего плохого «Долгу», он потерял расположение клана. Хотя, в сущности, он его толком и не имел никогда…
Полностью погруженный в печальные мысли, он вышел к точке, где приковывал Литеру. Девушка ждала его, сидя на стволе дерева, перебитого им, и потирала освобожденные запястья. Рядом с нею стояли Фармер и Уотсон.
— Ты доволен? — спросила Литера.
Борланд опустился на траву. Он тупо смотрел на девушку, и она внезапно залилась смехом.
— Ты и не предполагал, что сможешь столько всего напороть за одно утро, не так ли? — спросил Уотсон.
— Как вы освободились? — спросил Борланд. Фармер показал ему ключ.
— Всегда храню в напульснике, — ответил он. Борланд сокрушенно помотал головой.
— И давно вы сняли наручники? — спросил он.
— Сразу же, — ответил Уотсон. — Собрали разбросанное тобой снаряжение и следовали за вами.
— Вы следили за мной?!
— Я же говорила, что они хорошие парни, — произнесла Литера с гордостью, неожиданно появившейся в голосе — Фармер наблюдал за нами через оптику и подстраховывал тебя, когда «Долг» хотел… э-э… защитить мою честь.
— Я хорошо стреляю, — сказал Фармер таким тоном, словно повествовал о своих кулинарных талантах. — Без особого вреда могу положить патруль «Долга» за несколько секунд, стреляя по ногам.
— Ввиду сложившейся ситуации, — продолжил Уотсон, — я не ошибусь, если скажу, что теперь мы твои самые лучшие друзья в Зоне.
— Причем мы тебя к этому не подталкивали, — закончила Литера. — И говорили об этом с самого начала.
Она протянула ему «вальтер» рукоятью вперед. Борланд поднялся. Боль утихла, заполнив душу неожиданным ощущением стыда и тепла. Сталкер шагнул вперед, принял пистолет из рук Литеры и решительно сунул в кобуру.
— Ну, хорошо, — сказал, вкладывая в эти два слова смирение и согласие со всем, что случилось. Он по очереди встретился взглядом с каждым из троицы нежданных-негаданных помощников. — Я признаю, что свалял дурака. Что будем делать? Теперь мне нельзя в Бар.
