— Я лишь позволил себе намекнуть, что девушка могла немного переигрывать. Может быть, вы почувствовали, но в тот момент не хотели себе в этом признаться. Может быть, она вела себя даже слишком естественно. Так случается, когда хотят потрафить…
Человек за ширмой ударил кулаком в стену и зашелся кашлем.
— Вот еще хренотень! Переигрывать?! Вы беретесь расследовать несчастный случай, а сами не представляете, как функционируют перформеры! Да никто не играет. Поверьте человеку, который сам приложил руку к индустрии!
— Извините, господин Костадис. Я не успел закончить мысль. Вы не допускаете, что перформер может играть внутри сценария? Обычная женская хитрость, или, если угодно, каприз, коварство.
— То есть она притворялась, что я ей нравлюсь?
— Господин Костадис, я вынужден позволить себе некоторую дерзость и напомнить о вашем возрасте. И еще… Пожалуйста, не заводите себя так, иначе врач прервет нашу беседу.
— Ладно, ладно… Я спросил, что она желает выпить. Она ответила: тот напиток, который, на мой взгляд, ей подходит. Я, протянув руку, ждал, пока она освободится от белья. Она подала свои прозрачные кружева, я положил их в карман. Я налил ей «Шабли», включил театр и спросил, какое шоу она предпочитает. Милеша приняла прежнюю позу — села нога на ногу — и ответила, что предпочитает сценарии тет-а-тет. Затем мы подъехали к гаражу, пилот открыл ворота и вызвал лифт…
— Так и сказала? Она имела в виду персональные шоу?
— Думаю, что речь шла о шоу. А что тут удивительного?
— Господин Костадис, в списке заказчиков телеканала вы обозначены номером тридцать семь. На сегодняшний день всего тридцать семь человек в Петербурге оплатили подобный заказ. Вам не пришло в голову, что Милена должна быть очень богата, чтобы юзать индивидуальные программы?
— Вот еще! Тогда я думал о другом… Слушайте, молодой человек, эта девочка — всего лишь сценарный перформер. В чем вы ее подозреваете?
— Я обязан рассмотреть любые версии. Итак, машину запарковал автопилот на вашем обычном месте?
— Естественно.
— Вы встретили кого-нибудь на стоянке?
— Лифт, которым я пользуюсь, обслуживает четыре парковочные ячейки. Две машины принадлежат мне, одна — моей дочери и одна — охране. Я не мог никого встретить. Дочери в городе нет. Джип охраны и мой «корвет» стояли на подзарядке.
— А наверху никого не было?
— Лифт открывается прямо ко мне в квартиру.
— Вы занимаете пентхаус на двадцать седьмом этаже?
— И двадцать шестой. Два уровня. Да ладно, молодой человек, это просто смешно. Как будто вы не читали отчета криминалистов.
— Квартиры такого уровня обычно неплохо охраняются. В отчете подчеркивается, что девушка не касалась панели замка, ее зафиксировали лишь камеры в гараже.
— Я приказал «домовому» отключить слежение. Заранее, еще в машине.
— Я прошу прощения… У вас есть разрешение муниципалитета на подобные санкции? Как можно в этом удостовериться? Насколько мне известно, самостоятельно отключать видео в частных жилищах имеют право лишь депутаты, сотрудники силовых министерств и офицеры спецслужб.
— Вот еще! Вы невнимательно проглядели мое досье. Напротив линейки статуса — желтый флажок. Кликните и увидите. Я уже шесть лет состою в консультативном совете оборонного ведомства.
— Вот как… Вы богатый и осторожный человек, господин Костадис. В вашем офисе и квартире используются самые передовые средства защиты. Однако вы приглашаете малознакомую женщину…
— Войдите в сценарий и все поймете. Милеша — не какая-то уличная девка! Или вы полагаете, что меня мог привлечь сценарий с участием потаскухи?!
— Вы зашли в лифт. Что было дальше? Довольное хихиканье.
— Поздравляю, капитан. Вы оказались крепким орешком… Ладно, не буду вас больше дразнить. Мы зашли, я сказал Милеше, чтобы сняла все и осталась в одних туфельках. Она улыбнулась так нахально, я бы сказал — развратно, сделала губки бантиком и ткнула меня коленкой в пах. Я хотел ее поцеловать. Она отстранилась, я дал пощечину. Это случилось почти непроизвольно, я не намеревался ее бить. Вы должны понять… Ну ладно, она вела себя очень нагло, она провоцировала меня. В конце концов она знала, что этим закончится. Она застонала от удовольствия, закусила губу, затем расстегнула зиппер. Двери лифта открылись, я указал ей в сторону гостиной. Когда она повернулась, чтобы выйти первой, я взял ее за плечи, и плащ остался у меня в руках.
— Одну секунду! Вы впервые увидели ее обнаженной?
— Не, первый раз она разделась, когда я покупал ей вечернее платье и белье. В среду… Нет, во вторник, в Пассаже.
— Милене нравилось посещать магазины? Мне казалось, что современные девушки делают покупки исключительно в сетевых каталогах.
— Что за хренотень! Никогда об этом не думал… Но, сказать по правде, вы не соврали: моя дочь приобретает все, не выходя из дому. Только я не вижу связи…
— Вы вместе зашли в примерочную кабину?
— Не, Милеша набрала целый ворох, а я нашел колпак и пообщался с кем-то из партнеров. Я сказал, что хочу помочь ей одеться. Она спросила: «Только одеться?» Потом она мне позвонила и позвала взглянуть. Я зашел и взглянул. Она покрутилась передо мной в платье, затем скинула его и осталась без ничего. Затем надела белье и другое платье. Что-то я ей посоветовал, точно не помню. Вот и все.
— Но вы запомнили ее фигуру?
— Ее невозможно не запомнить.
— И в тот раз у нее на бедрах не было принтов?
— Не было, как и «светлячка» в пупке. Не было татуажа на… на лобке и на ягодице.
— Однако вы уверены, что к себе домой привели именно эту женщину?
— Что за хренотень! Я не настолько стар, чтобы путать своих любовниц… Погодите-ка, капитан! Вы намекаете на то, что мне ее могли подсунуть вместо перформера?!
— С той встречи Милена сменила цвет волос и прическу?
— Да… Она была блондинкой, но я сказал, что мне не нравится. В последний раз она нарастила «голубое серебро» и убрала волосы под гирлянду. Капитан, я вас уверяю, что вы не в ту сторону копаете!
— Господин Костадис, давайте пока воздержимся от комментариев. Итак, вы вошли в гостиную…
— Там у меня большой круглый зал со стеклянным потолком, псевдокамином и толстенным белым ковром на полу. Занятная штука, периодически приходится подстригать… Мебель убрана в стены, зато аквариумные колонны — до потолка. Я скинул пиджак, подозвал бар и кресло. Девушке я сказал, чтобы не стеснялась топтать ковер своими туфельками. Она…
— Извините, вы помните, что пили?
— Вот еще! Конечно. «Пятьдесят пятый» абсент.
— Вы сели в кресло…
— Уселся, включил музыку, согрел сахар, отхлебнул. Сказал ей, чтобы сняла бюстгальтер. Мягко, без малейшей угрозы. Я хотел бы подчеркнуть то, что уже отмечено в протоколе. Никакой грязной ругани и садистских штучек. Я дал команду «домовому» подогреть пол и держать ее в красном конусе, а остальное освещение убрать.
