Ознакомительная версия.
Нанас невольно прижал к груди ладонь в меховой рукавице. Камень не грел кожу. Значит, до бездны, если она и впрямь существует, было еще далеко. Тогда почему же нельзя сюда забираться? И что значил разговор нойда со старейшиной, который он случайно подслушал прошлым вечером? Кроме того, что касалось его личной судьбы, он мало что из него понял. Но если он понял хоть что-то правильно, то мир, по крайней мере, в этой стороне, не заканчивался сразу за горами. А значит, Силадан говорил им неправду. Но почему, зачем? Или ошибался все-таки сам Нанас, а разговор шел о чем-то ином, недоступном его разуму? Тогда совсем скоро... Нанас глянул на горы. Они стали заметно ниже. Нарты миновали последний из островков.
Рассветало быстро, хотя день намечался пасмурным. Полярная ночь закончилась луну назад, еще одна луна оставалась до равенства дня и ночи, а там придет конец и долгой зиме. Вот только доживет ли он до весны? Да что там до весны – доживет ли он хотя бы до сегодняшнего полудня?..
Горы закончились. Нанас не сразу заметил, что невольно стал подергивать вожжу, направляя оленей к левому берегу, и опомнился, лишь когда вокруг замелькали деревья. Впрочем, он тут же нашел себе оправдание: если за ним снарядили погоню, теперь, при дневном свете, на озере его бы заметили сразу. Конечно, разыщут и в лесу, если пойдут по следу, но ведь это если пойдут. Кому захочется прыгать за каким-то отщепенцем в бездну со злыми духами? Судя по всему, запретный рубеж он уже пересек. И пока что никуда не провалился.
И все же Нанас попридержал оленей, тем более, по лесу особо разгоняться не стоило. Да и снег здесь был более глубоким и рыхлым, чем на озере. Крайние полозья то и дело проваливались, и нарты все чаще скользили своей средней частью, сделанной в виде кережи[8]. Такие нарты придумал сам Нанас еще три зимы назад. В одной кереже было ездить не очень удобно – сани то и дело норовили опрокинуться набок; полозья же обычных нарт проваливались в глубоком и рыхлом снегу. Вот он и додумался объединить оба вида саней в один. Кережа крепилась к боковым полозьям с помощью березовых копыльев, и когда полозья оседали в снег, нартам не давало проваливаться ее днище, на полозе которого они и скользили дальше. Да и сидеть в кереже было куда удобней, чем на настиле обычных нарт. В ней даже можно было спать на стоянках, закутавшись в оленьи шкуры, что теперь вполне могло пригодиться Нанасу. Кстати, его сани всем пришлись по душе. Пожалуй, это было единственное, за что его искренне хвалили соплеменники.
Выехав на большую поляну, Нанас решил остановиться и перевести дух. Да и оленям пора было дать отдохнуть. Он отбросил хорей в снег, и хорошо выученные олени послушно остановились. Нанас встал с нарт, ослабил упряжь, и оба быка тут же принялись разгребать мордами и передними копытами снег, в надежде докопаться до ягеля.
Сейд внимательно посмотрел на Нанаса, будто спрашивал: «Ну, и что дальше?» Нанас раздраженно поправил сбившуюся челку и отвернулся. Он понятия не имел, что делать дальше. Но не сидеть же в этом лесу вечно! Нужно было ехать, а куда – не все ли равно? Лишь бы не назад, а все иные направления были между собой равными. И если впереди, тоже без разницы, в какой стороне, их все-таки поджидал край мира – так тому и быть. Значит, так хотят духи. Уж с ними-то Нанас спорить не смел.
И тут с неба послышался гул.
Замерли, перестав копать снег, олени. Навострил уши и превратился в камень Сейд. Нанас отбросил за спину капюшон и прислушался. Странный гул шел действительно с неба. Он был похож на далекие раскаты грома, но зимой грозы не бывает, да и звучал этот гром непрерывно. И, что не понравилось Нанасу больше всего, он стремительно приближался.
Видимо, все, обреченно подумал Нанас. Вот и добрался он до края мира. Значит, прав был таки Силадан, а он, глупый юнец, возомнивший себя невесть кем, получит сейчас за непокорность сполна. Вот-вот расколется небо, развеется кажущийся обычным лесом морок, и он, вместе с псом и оленями, рухнет в бездонную пропасть. И поделом. Жаль лишь невинных животных, особенно Сейда.
Нанас бросился к псу и стал толкать его в сторону озера:
– Беги, Сейд, беги! Домой! Назад! Может, успеешь...
Сейд отошел на пару шагов и снова сел, недоуменно уставившись на хозяина. Дескать, ты что, парень, мухомор из-под снега вырыл?
Впрочем, что-либо делать было все равно уже поздно. Гул превратился в оглушительный воющий грохот. Нанас зажал рукавицами уши и невольно глянул на небо. Как раз в это мгновение из-под низких облаков вынырнула темная молния. Нет, не молния. Это была... птица. Огромная серая птица! Ее несуразно острая голова блестела, словно была ледяной, голые, узкие крылья не шевелились, а совершенно нелепый, торчащий кверху хвост пожирало яркое, густо чадящее пламя. За хвостом тянулась к облакам широкая полоса черного дыма.
Казалось, птица рухнет как раз на поляну. Только Нанас уже был уверен, что никакая это не птица. Это небесный дух покинул Верхний мир, чтобы лично покарать ослушника.
Ему очень хотелось зажмуриться, упасть, зарыться в снег, чтобы не видеть и не слышать того, что произойдет дальше. Но тело перестало ему подчиняться, точно небесный дух уже превратил его в каменный сейд. Не закрывались и веки, будто пришитые к бровям прочными оленьими жилами, а руки по-прежнему были прижаты к ушам. Но даже в закрытых ушах, казалось, что-то болезненно лопнуло, погрузив все вокруг в звенящую тишину, когда объятая пламенем «птица», не долетев чуть-чуть до поляны, обрушилась в лес. Прыгнула под ногами земля, с елей сорвались и рассыпались сверкающей пылью снежные шапки, а над вершинами деревьев взметнулся к самому небу огненный вихрь, словно небесный дух передумал и решил вернуться в свой Верхний мир уже в новом облике. Почти одновременно с этим кто-то невидимый упруго, но сильно толкнул Нанаса в грудь, и он повалился навзничь, ожидая, что под спиной уже не окажется опоры, что падать ему теперь если не бесконечно, то все равно очень долго, до самого Нижнего мира.
Но рухнул он все-таки в снег, а поскольку глаза его все еще были широко распахнуты, он сразу увидел вверху человека. Тот падал оттуда, где только что летела «птица», и новая догадка сразу пришла в голову Нанасу. Небесным духом была вовсе не «птица». Небесный дух – тот, кто летел сейчас к земле. А то, что, превратившись в столб дыма и пламени, оглушило Нанаса, было всего лишь санями духа, его огненными нартами.
Конечно же, тот, кто падал с неба, никак не мог быть человеком. Хотя бы уже потому, что люди не летают по небу. А еще потому, что у людей нет хвоста, да еще такого длиннющего! К тому же, этот хвост вдруг раскинулся над падающим духом большой белой шкурой, а что было дальше, Нанас уже не увидел, потому что хвостатого духа от него закрыли деревья.
Ознакомительная версия.
