Однако названное им число тоже не устроило высокую Приёмную Комиссию. Да и пузо у этого шахзоде свисало чуть не до колен. (Ещё бы, раз туда за раз помещалось до ведра плова и сорока палочек шашлыка!)
Третий претендент оказался дотошным занудой-ботаником.
Измерил рулеткой размеры сарая, воткнул в зерно, до самого дна, стальной щуп, промерил затем его длину. Скрупулёзно посчитал, сколько вот конкретно таких зёрен помещается в гранённый стакан, что-то потюкал на лаптопе, и только потом пошёл на приём к падишаху.
Ну, назвал он им свой результат, смотрит принцесса на его тщедушную комплекцию, и в его оснащённые очками в дороженной черепаховой оправе, подслеповато щурящиеся, глаза, и что-то опять шепчет папочке. И…
Его результат Рахматилло тоже не устроил.
Выходит тут четвёртый – статный, чернобровый красавец. Лихой, как про него известно, джигит и искуснейший рубака. Все служанки принцессы только про него в комнатах принцессы-то и говорили – что завидней жениха они и не видывали!
Вот задают ему традиционный вопрос, а он вдруг и говорит, сверкнув презрительно так чёрным соколиным глазом из-под густой брови:
– Не дело это шахзоде – зерно какое-то считать! Дело наследника Трона – считать срубленные головы врагов отца! А для зерна есть и казначей у мудрого Падишаха! А неверно сочтёт – так на одну некомпетентную голову короче станет, а падишах объявит кастинг. На вакантную должность!
Удивлён был Рахматилло таким ответом принца, хоть и внутренне посимпатизировал его храбрости и грамотному подходу к подбору кадров, да пожалел, что явно потеряет сейчас такого красивого и породистого потенциального зятя – вот чьи дети-то были бы и красивы, и статны, и храбры!
И тут слышит он, что шепчет ему на ухо принцесса, и брови его ползут кверху…
Встаёт Падишах со своего трона, и объявляет свою падишахскую волю:
– Твой ответ, шахзоде, признан нашей Высокой Приёмной Комиссией самым правильным! Ты получаешь руку принцессы и полпадишахства в приданное! Эй, там, кто-нибудь! Возвестите на площадях! Да скажите всем остальным кандидатам, что они свободны – Принцесса довольна Кастингом, и считает его законченным!..
Ну, дальше, как водится, сыграли свадьбу, праздновали сорок дней и ночей…
Через положенный срок появились у Рахматулло внуки и внучки, и жила Малика со своим избранником долго и счастливо.
А мораль этой сказки проста и банальна, как мычание: только женщина знает, чего она ХОЧЕТ НА САМОМ ДЕЛЕ!
И будь ты хоть семи пядей во лбу: если ты ей не мил – мужем её не стать тебе никогда!..
2. Волшебная история, повествующая, как шахзоде Анвар нашёл свою суженную. И что сделал, чтоб оказаться достойным её руки.
Арабская сказка. (Наверное.)
Любому Восточному Правителю, (Если только он – действительно – Восточный!) полагается гарем. Четыре законных, старших, жены. Десятки – младших. Плюс море наложниц. И, разумеется, трон свой отпрысками мужского пола для гарантирования преемственности, падишах Иброхимбек, уж постарался, скажем так – обеспечить.
Но, разумеется, самым любимым сыном являлся Первенец: сын от Любимой жены, Мафтуны. И звали этого юношу шахзоде Анвар.
Самый лучший охотник, самый просвещённый в науках, самый умелый воин – уж падишах-то обеспокоился найти наилучших учителей, да и сам не пренебрегал воспитанием наследника. Рубке на саблях, меткой стрельбе из лука, и владению всем остальным оружием из Арсенала тоже учил лично. И уж поблажек себе на возраст не делал!
Вот и получился из Анвара – смышлёный, грамотный, и могучий парень. А ещё и красивый и статный юноша! Ничего не скажешь – достойный наследник Трона.
Разумеется, папочка в первенце души не чаял. Всё, что душенька не пожелает, дозволял делать. Любой каприз мальчика, а потом – и юноши, исполняли верные слуги с поспешанием: знали крутой нрав Иброхимбека.
Вот подошло время засылать сватов к каким-нибудь соседям – чтоб папа мог укрепить международное положение государства с помощью выгодного династического брака. А Анвар себе и в ус не дует: знай пропадает с друзьями в степях-лесах-пустынях: то журавлей-цапель бьёт на соколиной охоте, то – с загонщиками тигров добывает…
Попытался тогда Иброхимбек вразумить беспечное чадо: так мол и так, пора остепениться, да перенимать потихоньку бразды правления из его дряхлеющих рук. Да уж и самому сынуле нужно обзаводиться любимой жёнушкой, и наследником – внучком падишаха, то есть!
Анвар на папочкины увещевания всё посмеивался, да кивал на то, что, дескать, молод он ещё… Ну а когда стал не так молод, отговаривался тем, что невесты-дочери у соседей уж больно… Некрасивы.
Ну, тут Иброхимбеку возразить было, собственно, нечего: делегации уважаемых посольств, привёзшие сделанные с каждой потенциальной невесты картины-гобелены, шитые – у кого – драгоценным шёлком, а у кого – и заморским бисером, и правда: ничего радующего взор не показывали. Иброхимбеку оставалось только цокать языком, да с умным видом головой кивать, особенно, когда сынок-то говаривал, приобняв отца, приостановившегося перед очередным портретом:
– Папочка! Сам видишь – ну не судьба! Сам-то ты, небось, мамочку мою, жёнушку свою любимую, из-за тридевяти земель привёз. И уж советов соседей, да отцовских визирей, не слишком слушал!
Папочка остался в тронном зале – подумать-порассуждать с Диваном: (Это, как мы уже упоминали, такой типа Кабинет Министров при Падишахе, а вовсе не мебель!) как бы угодить взыскательным вкусам любимого сынка. А сам сынок снова ускакал с толпой молодых друзей – детей остальной знати – на очередную охоту.
И решили они – для разнообразия! – пострелять пустынных серн-джейранов. На них они до этого не охотились никогда. Потому что редко кто из жителей столицы рисковал забираться в мрачные и неприветливые бесплодные просторы великой пустыни Каракорум, по которой и караваны-то не ходили, а двигались в многодневный обход.
Вот скачут они по бесплодным и тихо шелестящим под ветром пескам, (а пустыня эта всего в паре часов езды от Дворца находилась) час, вот скачут два – никак не попадаются джейраны. Уже и время обеда прошло. Уже и вода во флягах-бурдюках кончается, и кони пеной покрылись… Ну вот нету джейранов, и всё тут!
Подумал шахзоде, что пора бы уж и объявить о возвращении: ночь надвигается, а ничего так и не высмотрели – даже степного шакала не встретили. Дикая, безжизненная пустыня, одним словом! Правильно люди делают, что сюда не ходят и не ездят – и не потому, что старики-мудрецы распускают нехорошие слухи о Духах этого неприятного места. И карах, которыми те наказывают нарушающих их покой…
