Ознакомительная версия.
Магистр Горностаев перехватил выразительный взгляд Де Гира и тонко улыбнулся:
– Я здесь ни при чем, Франц. Я просто намекнул магистру Саламандр, что в столь трудный момент Чудь должна быть едина.
– Надеюсь, все было проделано с должной осторожностью?
Де Лок кивнул:
– На этот счет не волнуйся.
– Семья Гюнтера Шайне ведет себя тише воды и ниже травы, – взял слово Гуго. – Когда в Ордене узнали, что Гюнтер принимал Золотой Корень, его постарались вычеркнуть из памяти. Братья Гюнтера просили передать, что сделают все, чтобы смыть позорное пятно со своего рода. С этой стороны угрозы твоей власти нет.
Честолюбивый Гюнтер занял пост мастера войны после отставки Франца, но не сумел устоять перед роковой страстью к Золотому Корню, наркотику, превращающему гордых рыцарей в пускающих слюни идиотов. Этот факт, вкупе с бездарным руководством Гюнтера военными действиями, заставил влиятельную семью признать власть де Гира.
– А что творится в мастерских?
– Твой авторитет среди магов всегда был высок, – развел руками де Лаэрт. – Мне приходится чаще выслушивать панегирики в твою честь, чем убеждать, чтобы нашу партию поддержали.
– Я не доверяю мастеру иллюзий, – холодно произнес Франц. – Он был близким другом Леонарда.
– Я помню и уже принял меры, – улыбнулся Гуго. – Мастер иллюзий стар, и месяца через два будет поставлен вопрос о его смещении. Я договорился с мастерами превращений и стихий, они поднимут эту тему на заседании Ложи Мастеров.
– Кем ты планируешь заменить старика?
– Хотел предложить тебе подумать о Конраде фон Алхаузене.
– Он вроде считался любимчиком мастера иллюзий? – прищурился де Гир.
– Считался, – согласился Гуго. – Но Конрад далеко не идиот и прекрасно понимает ситуацию. Он сам вызвал меня на разговор и заявил, что ты можешь рассчитывать на него в любом деле.
– Порядок, – медленно кивнул Франц. – Я подумаю. – Он помолчал. – Мы действительно хорошо поработали.
Результаты выборов великого магистра Ордена были вполне предсказуемы, но де Гир не желал прослыть узурпатором. Франц требовал поддержки всей семьи, или, по крайней мере, большей ее части, и его сторонники сбились с ног, укрепляя авторитет партии среди чудов.
– Как прошли переговоры с Фетом и Нерой? – поинтересовался Себастьян.
Лидеры семьи Хван приезжали в Замок рано утром, и де Гир четыре часа беседовал с ними наедине.
– Благожелательно. Им понравилось предложенное мною изменение вассальных обязательств, и хваны охотно принесут присягу новому великому магистру.
– Подтвердят верность, или…
– Хваны принесут присягу по главному обычаю, – Франц позволил себе улыбку.
– Молодец, сынок!
Вот уже несколько сотен лет гордые хваны ограничивались подтверждением данной давным‑давно вассальной клятвы, и то, что де Гир убедил вождей четырехруких провести церемонию присяги по главному обычаю, произведет впечатление на чудов.
– Четырехруких уважают, – кивнул Рик. – Гвардейцам понравится, что они окажут тебе такое уважение.
– Это станет отличным завершением коронации, – одобрительно произнес Гуго. – Твой авторитет поднимется до небес.
– Кстати о коронации, – негромко бросил де Лок. – Мне кажется, возможны небольшие проблемы.
– Не просто кажется, – поддержал старого Горностая Бамбарда. – Если не принять мер, на коронации обязательно проблемы возникнут.
Гуго не сказал ничего, но кивнул, подтверждая, что полностью согласен с друзьями, и три пары глаз устремились на Франца. От него ждали решения.
Де Гир выдержал небольшую паузу, задумчиво покрутил в руке золотую авторучку и тихо спросил:
– Он не угомонился?
– Вчера вечером Эдмон де Сент‑Каре вновь встречался с Драконами и говорил, что ты узурпатор.
– Его слушали?
– В отличие от Шайне, старый Леонард не был наркоманом, – вздохнул де Лок. – Он допустил ошибку, но смыл ее кровью, и репутация рода не пострадала.
– К тому же у Эдмона есть авторитет. Он честно бился под стенами Зеленого Дома и был среди тех, кто прикрывал отход войск. Его уважают.
– Жаль, что мы не можем его тронуть, – задумчиво произнес Себастьян.
– И не станем даже думать об этом! – отрезал Франц. Де Лок мрачно посмотрел на племянника.
– У нас есть два пути, Франц: убить Эдмона тайно или всенародно. На мой взгляд, публичная смерть сына Леонарда де Сент‑Каре гораздо больше повредит твоему авторитету, чем… острый приступ старой болезни, например…
– Или объявим, что Эдмон принимал Золотой Корень?
Де Гир жестко посмотрел на подавшего голос Рика.
– Это плохая мысль.
– Но Себастьян прав, – покачал головой Бамбарда.
– Я думал, у детей де Сент‑Каре хватит ума не будоражить Орден, – проворчал Гуго. – Но Эдмон закусил удила. Во время коронации он вызовет тебя на дуэль, ссылаясь на Правила Крови. Ты не сможешь отказаться.
– Я не хочу его убивать. Достаточно того, что на моих руках кровь его отца.
– Романтическая чушь! – взорвался Себастьян. – Леонард сам выбрал свою судьбу, и, если бы не ты, Замок был бы оккупирован зелеными и навью.
– Ну, это уж слишком, – улыбнулся Франц.
– Хорошо, пусть не оккупирован, – сбавил обороты магистр Горностаев. – Но то, что от Великого Дома Чудь остался бы только Источник, это точно. Любой, у кого есть хоть капелька мозгов, понимает, что, если бы не ты, под стенами Замка появились бы гарки и люды.
– Формально молокосос прав, – буркнул Рик. – Его отец убит. И Правила Крови позволяют Эдмону вызывать Франца на поединок.
– Великий магистр стоит выше Правил Крови.
– До окончания коронации Франц является обычным рыцарем.
– До окончания коронации, до окончания коронации… – де Лок чихнул, вытер нос платком и проворчал: – Я с ним разберусь до начала коронации.
– Я же сказал – нет, – тихо, но очень и очень жестко произнес де Гир.
Спорить магистр не стал. Старик прекрасно знал племянника и понял, что в данном случае настаивать на своем не следует.
– А как такие проблемы решались раньше? – задумчиво поинтересовался Бамбарда. – Вряд ли наш случай уникален.
Обычно смена власти в Ордене проходила безболезненно. Великий магистр тщательно готовил себе преемника и называл его на Совете Ордена. Теоретически можно было выставить и другие кандидатуры, но обычно мастера соглашались с мнением старого властелина. Великий магистр не имел права предлагать на свой пост родственника, и, если сын считал, что достоин продолжить дело отца, он выходил на Совет Ордена как независимый кандидат.
Ознакомительная версия.
