Родионова! Офицер даже совсем не постарел с момента своей героической гибели! Разве что чуть-чуть.
Но этого не может быть, потому что не может быть! Потому что Юрий Родионов пал смертью храбрых, в неравном бою с республиканскими свиньями, почти двадцать лет назад! Это каждый курсант знает!
– Папа! – простонала девушка.
– Эх, дочка, – вздохнул герой Империи. – Говорил я тебе – нехрен с этими лунянами связываться. Рисовала бы свои картинки… РИСК, состояние Ольги Родионовой?
– Состояние стабильное, средней тяжести. Высокая кровопотеря. Медицинская помощь уже прибыла, угроза жизни отсутствует.
– Все-все, родная, сейчас тебя отвезут в больничку и подлатают… – ласково произнес полковник, проведя ладонью по волосам дочери.
Шелестя гусеницами, подкатили два робота, точно таких, как Александр видел в госпитале, может, даже, один из них и был тем самым. Родионов оттащил подстреленного лейтенанта от девушки и медики начали оказывать первую помощь. Пока один раскладывал носилки, второй вколол куратору обезболивающее и, разрезав платье, залил рану пеной, моментально застывшей.
– Папа… – хотела что-то сказать Ольга, уже погруженная на носилки.
– Молчи, – отмахнулся отец. – Береги силы. После поговорим.
Роботы увезли девушку к выходу. С покойными имперцами поступили менее обходительно. Другой робот, действуя манипулятором-захватом, бесцеремонно затолкал тела в огромный мешок и, сбрызнув кафель чистящим средством, крутанулся на месте, вытирая кровь. Через две минуты о бойне напоминала лишь разбитая витрина и валяющийся на полу револьвер.
– Чего он ждет? – покосился на робота Александр. – Когда я окочурюсь?
– Ждет, пока ты перестанешь все вокруг кровью заливать, чтобы прибраться.
– Сам был бы рад, – слабо улыбнулся гвардеец.
– Хрен с тобой, – кивнул Родионов. – РИСК, оказать первую помощь не гражданину Смирнову.
Один из роботов-медиков вернулся и залил рану таким же кровоостанавливающим гелем. Полимеризуясь, состав приятно холодил ногу и немного утихомиривал боль. Уборщик закончил свою работу и мужчины остались в музее одни.
– Узнал? – подмигнул Родионов лейтенанту, извлекая из кармана плоскую флягу. – По глазам вижу, что узнал.
– Вы – Юрий Родионов, – произнес имперец. – Героически погибший двадцать лет назад… но как?
– Как-как… – полковник открыл флягу, наполнив помещение ароматом коньяка, и сделал хороший глоток из горлышка. – Догадайся! Попал в плен, как и ты. И начал сотрудничать с их режимом. Тьфу… то есть – перевоспитался.
– Господин полковник! – вскричал пленник. – Они же координаты купола успели передать! Сейчас на нас полетят ракеты!
– Да и хрен с ними, – зевнул воскресший герой. – Пусть летят. Мы не такие беззащитные, как ты думаешь! Отобьемся, не впервой…
– Тогда, может, и меня в лазарет? – с надеждой спросил Смирнов.
– А тебя-то с какой стати? – крякнул Юрий. – Знаешь, сколько минусов за убийство дают? Гражданина – миллион, не гражданина – сто тысяч. У тебя какой рейтинг был – помнишь?
– В коррекционный центр… – догадался офицер. – А я с вашей дочерью встречался… там, на Луне. Ну и здесь, конечно, тоже.
– Э, не, брат. Вот там, – Родионов указал флягой наверх, на невидимую из-за потолка Луну. – У меня нет дочери. Я забыл ту жизнь, что была там. Забыл, как адский кошмар. Там у меня жизни не было. Вся жизнь у меня только здесь, на Земле! Будешь?
Смирнов принял флягу, поблагодарив легким кивком, и влил в себя изрядную порцию ароматного, обжигающего напитка.
– А ведь в Карлмарксштадте убийств лет сто не было! – заметил перебежчик. – А тут – сразу два! Говорил я – пора заканчивать эти эксперименты с перевоспитаниями… нет, все добренькие такие! Никогда, ни разу, доброта ни к чему хорошему не приводила!
– А вы тут чем занимаетесь? – поинтересовался Александр, сделав еще глоток.
– Скажем так… я – местный шериф.
– Но Ольга говорила, что в Республике нет полиции!
– Без полиции, господин лейтенант, никакое государство существовать не может. Полиция везде есть. Но не везде она явная. Где-то она тайная. Ты готов?
– Наверно… – пожал плечами имперец. – А к чему?
– РИСК, шок!
Гвардеец выгнулся дугой от электрического разряда в грудь. Пытаясь найти источник боли, он нащупал кулон УПС. И сразу отдернул кулак получив второй, более сильный удар тока. Как оказалось, универсальный прибор обеспечивал не только связь, но обладал еще и скрытыми функциями. После третьего разряда пленник потерял сознание.
Мужчина очнулся оттого, что кто-то тянул его за ногу. Как назло – за подстреленную, причиняя лютую боль. Еще не открыв глаза, лейтенант наугад саданул неизвестного. Попал. Подтверждением послужил возмущенный возглас.
– Слышь, будь человеком! Сам поносил – дай другим поносить!
Александр резко, насколько позволяла ноющая рана, принял сидячее положение. То, что он не на Луне, офицер понял сразу. Там нет столь обильной растительности. Но и не в Карлмарксштадте – тоже. Там все аккуратное, ухоженное. Травка подстрижена. И люди поприятнее.
Внезапно до Смирнова дошло! Он – в Брюсселе, за пределами купола! Недалеко от места сражения, где и попал в плен. Получается, откуда забрали, туда и вернули.
Имперец оглядел окружившую его толпу. Все в жутком рванье, грязные, чумазые, как черти. И все с проявлениями лучевой болезни в разной стадии. У одних – небольшие волдыри, у других – уже огромные черные язвы. Двое сжимали в руках имперские автоматы, остальные вооружены палками.
Именно так и выглядели земляне. Те, которыми пугали с детства. Те, про которых рассказывали в лунных школах. "Настоящие" республиканцы, с которыми гвардейцы привыкли сражаться.
На какую-то секунду лейтенанту даже показалось, что ему все померещилось. Померещился Карлмарксштадт, искусственная интеллектуальная система, Ольга и воскресший полковник Родионов. Однако, простреленная нога, залитая кровоостанавливающим гелем, говорила об обратном.
– Ты кто такой, незнакомец? – спросил дикарь с головой, обмотанной тряпкой, пропитавшейся гноем.
– Я? Я – гвар… Саша я. Саша с Луны.
– Давай знакомиться, Саша с Луны. Я – Петр. Бывший гражданин Земной Республики. Это – Колян. Он считал, что неправильно ставить сенсоры сети в квартирах. И открыто про это говорил! Колян, как тебе без РИСКа живется?
– Отлично, Петр Иванович, – заверил оборванец в очках, скрепленных бечевкой, с одной треснутой линзой. – Просто замечательно!
– А это – Славик. Славик очень любил покушать и не любил ходить в спортзал. Когда Славик попал сюда, в нем полтора центнера веса было! – представил главарь очередного спутника, худого, как жердь. – Славику еще повезло, что он сумел самогонный аппарат построить. А то сожрали бы…
– Да, с хавкой тут напряженно, – вздохнул Славик.
– Короче, у всех рейтинг упал ниже плинтуса. В смысле – нуля.
– Э, постойте! – вскричал офицер. – Это фигня какая-то! Вы все должны быть в коррекционном центре!
Петр рассмеялся. Смех получился неестественный, вымученный. Остальные неуверенно присоединились к веселью, скаля редкие зубы. Но как-то не веселым было это веселье. Смеялись только губы, а в глазах каждого застыла тоска.
Предводитель оборванцев хохотал до тех пор, пока не зашелся кашлем. Отхаркнув кровавый сгусток, он, наконец, успокоился.
– Молодец, парень, рассмешил! Подумать только – он верит в коррекционные центры! А нет их, центров этих. Не-ту! У кого рейтинг падает – тех
