Комнатка была небольшой. Когда-то она была то ли кладовкой, то ли ванной. Теперь понять её назначение было невозможно: всё, что можно, из хаты вывезли, включая сантехнику и чугунные батареи отопления. Ободранные стены, в них – пара крюков. А что на них крепилось, на крюках этих – кто знает? Может, и рукомойник, может – стеллаж. Единственное окошко – маленькое, под самым потолком. Деревянная дверь плотно закрыта. На полу – запечатанная пачка чипсов и старое жестяное ведро. Больше – ничего примечательного. Если, конечно, не считать светловолосого малыша лет пяти-шести, неподвижно примостившегося в дальнем углу комнаты. Сколько он сидел вот так – на ободранном дощатом полу комнаты, неизвестно. Однако, судя по выражению его лица, он смирился с тем, что ему придётся провести тут ещё долгие часы. Красивые изумрудные глаза малыша неподвижно смотрели в пол. Ладошки обхватывали голые коленки, а на них опирался мягкий детский подбородок. Дверь приоткрылась – малыш крупно вздрогнул, и бросил на неё быстрый взгляд. Нет, это был не тот, кого он ждал. Это проверяли, на месте ли он. А куда ему деваться? Дверь снова захлопнулась. Взгляд малыша вновь опустился на пол. Может быть, он смирился со своим положением. Может быть. Только вот вдруг мохнатые длинные ресницы поднялись, быстрый взгляд малыша шустро пробежался по полу, скользнул по стене и зацепился за единственную деталь в комнате, которая его заинтересовала. Это было окошко. Высокое окошко, до которого он не мог дотянуться. Пока не мог…
Если не везёт, так до конца. Ухо плохо начал ходку, но закончил ещё хуже. Может быть, он и вправду был хорошим сталкером, просто ему не повезло – кто знает… Но вывел он нас прямо на группу Сержанта. Их и было-то всего трое, насколько можно было судить по вспышкам из окон хутора. Но они были в укрытии, а мы – нет. Они нас заметили, мы их – слишком поздно. Наконец, они успели подготовится и хорошо замаскироваться, мы же шли, как на праздник. Как же! Впереди «чистый» хутор, а жрать уже ох как хочется, самое время сделать привал… Ухо шёл ладно, размашисто – так ходят те, кто знает место хорошо, кто уверен, что твоя нога не влетит в аномалию, не провалится в ловушку, не будет схвачена чьими-то хищными зубами… Ухо расслабился. Потому вполне законно и получил первую пулю. Даже целую очередь… Тут же пулю получил и Змей – и подоспела уж и моя очередь, но опять-таки – и сообразить-то я ничего не успел, как ноги сами бросили меня за толстую сухую яблоню, и снова пронесло… Наше счастье, что заходили мы на хутор со стороны сада, и теперь, за стволами сожжённых радиацией деревьев можно было схорониться от пуль. Теперь выстрелы трещали часто – палили из двух окон целой ещё избы, кто-то бил сверху, видать, спрятался на чердаке. Плохо дело… Впервые я пожалел, что не взял с собой ТТ-шку. Против винтовок да автоматов – не оружие, но всё же приятнее, чем ничего… Наши тоже оклемались – справа от меня бахал дробовик Бурого, где-то сзади щёлкал затвором «калаша» Лось, впереди, откатившись за бетонное кольцо колодца, палил по окнам раненный Змей. Ухо катался по земле, охватив живот руками. Он не стонал, он хрипел, и не было никакой надежды, что он выкарабкается. По нему не стреляли, хотя мишень он представлял великолепную – почти неподвижную, на самом виду… Впрочем, как боец он уже ничего не значил. А стрелять в умирающего… Кому такое понравится?
Куда ж таки мы идём, раз бандюки так собачатся? Ходить по Зоне с такими-то стволами, да стрелять на уничтожение безо всяких разборок, - это круто даже для Зоны. Нет, конечно, всякое бывает… И стрельнут, и хабар могут отобрать, помахав обрезанной двустволочкой перед носом, но чтобы тащить сюда «калаши» - это больше на войну похоже. Серьёзное дело, значит. И меня это нисколько не радовало. Особливо в свете того, что теперь, не иначе, группу вести придётся мне. Если, конечно, останется хоть кто-то, кого нужно будет вести… Две пули, одна за одной, врезались в мою яблоню. Удары были так сильны, что аж в голове зазвенело. От неожиданности я чуть не выпрыгнул из укрытия, но это было бы крайне опрометчивым поступком. Змей что-то орал назад, мне за спину, и только обернувшись, я понял, что самое весёлое только начинается. Там, за деревьями, пробирался к хате Паук. Да не пустой… Господи, самое время мне отползти подальше. Похоже, сейчас в ход пойдёт тяжёлая артиллерия. Паук тащил гранаты – вроде бы не «лимоночки», а наступательные, которые с пояском – иначе точно поубивались бы все. Я начал отступление, прикрываясь стволом яблони. Если сейчас Паук начнёт раскидывать это хозяйство, мало не покажется никому.
Похоже, наши противники поняли, что к чему, и перевели огонь на Паука. Правда, попасть в него было не так-то просто, особливо в саду, где укрытий хватало. Однако и Пауку приходилось несладко. Змей подбадривал его отборными матами, Бурый, с риском для жизни, высунулся из-за дерева и палил от души, прерываясь на перезарядку, а Лось разродился длинной очередью. Кто-то там, в хате, вскрикнул. Ага, попали, значит. Не только у нас потери. Паук подобрался близко, но вылезти из-за ствола своей яблони не решался – по нему стреляли двое. И тут отличился Змей. Он поднял с земли булыжник, крикнул «Ложись» и запустил им прямо в окно. Стрельба в хате тут же стихла, и Паук, разгадав замысел, кинул сразу два «подарочка» в ближайшее окно. В эту же секунду Лось бросился вперёд, подбежал почти вплотную и выпустил очередь прямо в окошко чердака. Я успел зажать уши, перед тем, как ахнули два взрыва. Раньше я не слышал, как разрываются настоящие гранаты. Фильмы, конечно, не в счёт. Нужно сказать, впечатляет… Земля вздрогнула, взрывную волну я ощутил физически. И только потом ударило по ушам… Мама родная, а что же с теми, кто сидел в хате? Похоже, ничего хорошего. Я ясно слышал стоны, и это стонал не Ухо. И даже не Змей. Змея вообще уже не было за колодцем – он исчез в сенцах хаты. Бурый сорвался с места и побёг туда же, тяжело топая толстыми ногами. Мне же штурмовать хату не было ни желания, ни возможности, посему я ограничился тем, что перебрался к ближайшему от хаты дереву. Было слышно, как кто-то громко топает по хате, потом донеслась отчётливая матершина – и одинокие хлопки выстрелов. Потом всё смолкло, и я высунулся из-под укрытия. Да, похоже, всё было кончено. На пороге сеней сидел Лось, тупо глядя прямо в землю. Рядом чертыхался Бурый, пытаясь стряхнуть со штанины кровь. Паук возмущённо орал в хате:
- Мля, да сам ищи! Ну, нахрен, я в этом дерьме колупаться не буду! Кровища, мля… Где тут што? Да его всего порвало, Змей!
Похоже, Змей велел обшарить покойников. Паук появился через минуту, весь бледный, с красными от кровищи руками. Он едва успел завернуть за угол, как его вывернуло. Представляю, что там творится, ежели даже бандюка от такого тошнит…Желание входить в хату пропало начисто.
