— Понимаю.
Санмартин взял чашку, подержал ее в обеих руках, потом поставил обратно. Самое время уходить. Что бы такое выкинуть напоследок? Он вежливо кивнул и начал подниматься.
— Капитан Санмартин!
— Да?
— Пожалуйста, можете звать меня Ханна. Хорошо? В голове у Санмартина царила неразбериха, он чувствовал себя немножко глупо, и от этого на душе было хорошо.
Верещагин присутствовал на многих штабных посиделках. К несчастью, еженедельные заседания штаба полковника Линча оставались столь же пустым времяпрепровождением, только получили новую окраску. Уве Эбиль, командир легкого штурмового батальона, открыто продемонстрировал разочарование как командиром своей бригады, так и действиями пехотинцев Кимуры, которых поддерживали его транспортные средства.
После очередного заседания Верещагин сразу же не сумел улизнуть, и Линч отозвал его в сторонку. По тому, как он смял сигарету, видно было, что полковник крайне раздражен.
— Верещагин, я хотел бы проинспектировать ваше подразделение.
Верещагин наморщил нос. Все знали, что Он не переносил вони тлеющей сигареты.
— Как вам угодно, полковник. Когда соблаговолите прибыть?
— Немедленно. Лучше времени не найдешь. Я хочу посмотреть на третью роту, расположенную в Йоханнесбурге.
— Сейчас большая часть роты отдыхает после ночного патрулирования, — терпеливо, как ребенку, объяснил Верещагин полковнику.
— Тем лучше, необходимо, чтобы все подчиненные мне части и подразделения знали, что следует всегда находиться в состоянии полной боеготовности. В любой день, в любую минуту. Маленькая полицейская акция, проводимая здесь, расхолаживает солдат, они становятся ленивыми. Я этого не потерплю!
— Как вам угодно. У вас есть собственный транспорт? — спросил Верещагин, глядя на выпяченный живот полковника.
Рядом с Линчем стоял его помощник, капитан Донг.
— Вы ведь прибыли сюда грузовым рейсом? Вот и я со своим штабом сделаю то же самое.
Верещагин мысленно подкинул монетку, чтобы решить, пополнение продовольствия или боеприпасов должно из-за этого пострадать. Нежелание полковника Линча одобрить прямые поставки из космоса уже вызвало недовольство Уве Эбиля. Все-таки продовольствие важнее. Зачем у него отняли столько места на транспорте?
— Как вам будет угодно, полковник.
— Отбываем в 13.00 по местному времени. Никаких предупреждений по связи, Верещагин. Я хочу застать их врасплох.
— Как вам будет угодно, полковник.
• Верещагин отдал честь и вышел, размышляя, на что бы убить предстоящие три часа. Первым делом он направился в бункер, служивший штабной столовой. Там у него состоялась неожиданная встреча.
— Угости девушку чашечкой кофе, военный! — раздался за спиной хриплый голос. Ева Мур!
Верещагин вначале вздрогнул от неожиданности, потом сказал:
— Чай.
— Идет!
Седеющие волосы и звание подполковника солидности Еве не прибавили. Верещагин подошел к самовару и вернулся с двумя большими чашками и несколькими кусочками сахара. Потом он с трудом устроился за расшатанным пластиковым столом.
— Привет, Ева. Ты словно ждала меня. Сколько же времени прошло после Киклады…
— Шесть лет. Плюс несколько месяцев из-за расхождения во времени. Ты что, избегал меня?
— Не дразни меня, голубка. — И Верещагин кивнул в сторону столика, за которым сидели внезапно умолкшие лейтенанты. — Зачем же при детях?
— О, это только укрепит мою репутацию.
— Ева! — предупреждающе произнес Верещагин.
— Ладно, мир.
— Мир. — Верещагин положил в рот кусочек сахару и глотнул горячего чая.
— Знаешь, во мне еще сидят осколки. В холодную погоду они меня здорово донимают. Ты меня ждала?
— У меня безупречные источники в штабе полковника Линча.
— Как тебе удалось просачковать? Тебя ведь не было на заседании штаба? — поинтересовался Верещагин.
— А я купила Донга. Ты его знаешь?
— Этого маленького ганимеда? Я уж если покупаю человека, то стоящего.
— А он дорого стоит! Да, ты предупредил свой батальон, что на него надвигается грозный тайфун?
— Полковник Линч приказал не делать этого.
— Ну и?..
— Через пятнадцать минут после того, как транспорт с продовольствием и боеприпасами не прибудет, Матти Харьяло выйдет на связь и спросит, в чем дело. А он хоть и не очень умный, но сообразит, что к чему. Ты, кстати, знаешь Матти?
— Нет, не помню.
— Познакомлю при первом же случае. Матти — это настоящая находка, жемчужина первой величины.
— Тогда поздравляю. Поздравляю твой батальон.
— И я тебя. Шесть лет назад, кто бы мог подумать?
— Не валяй дурака, Антон. Мы им нужны здесь, на окраинах Империи, куда «золотые мальчики» не полетят.
— Возможно. А как Мириам?
— Нет больше Мириам. Напоролась на контактную мину на Альбуэре.
— О, прости.
— Ну что ты. Два года прошло. Время — лучший лекарь.
— Видишь кого-нибудь из старых знакомых?
— Нет, девочки все молодые. Они мне как дочери, своих-то у меня никогда не было. Я держу их на расстоянии.
— Раньше тебя это не беспокоило. -
— Это не очень тактично с твоей стороны. А как ты, Антон?
— Я совсем один. Да и как может быть иначе? Кому я нужен?
— Надо тебя познакомить с моим хирургом, ортопедом.
— Это такая худенькая? Карие глаза, шатенка, короткая прическа? Видел я ее, когда приезжал проведать двух своих. Они до сих пор валяются у вас, симулянты чертовы! Так что видел я ее, спасибо, нет.
— Не зарекайся! Она тебе очень подошла бы,
— Ева, кончай, сваха из тебя никудышная.
— А неплохо получилось бы. Вы оба не в моем вкусе, но просто симпатичны как люди…
— Прекрати, Ева.
— Нет, на сей раз я серьезно, Антон. Моя маленькая Наташенька — очаровательная девушка, она из Тюмени. Я и правда считаю, что вы должны узнать друг друга получше.
— Ева, женщина должна быть не меньше метра, восьмидесяти ростом. А ты сама сказала, что она маленькая.
— Ты не крути.
— Ева, сейчас не место и не время. Если даже ковбои не поднимут бучу в ближайшие десять минут…
— Антон Александрович, немедленно прекратите свои глупости! — твердым, но спокойным тоном произнесла Ева.
На Верещагина это подействовало: годы дисциплины не прошли бесследно.
— Ты посмотри, кого они сюда прислали, — заговорила она. — Ты, я, Эбиль — мы не принадлежим к категории незаменимых, на наше место найдут других. У Кимуры — тот еще тесть. Кимуру просто так под пулю не поставят. Хигути не умеет держать язык за зубами и выставил старого Кадзитани в дураках. Полковник Линч — тот просто идиот, а контр-адмирал Ириэ, который решил не высовывать носа из «Графа Шпее», позволяет ему строить из себя умника. Адмирал Ли слишком умен, чтобы быть корейцем, и слишком кореец, чтобы его подпустили близко к трону и власти. Я могу продолжить, если хочешь. А как ты думаешь, сколько просидит на этом грязном шарике наша веселая компания?
