ходом вещей, то есть нормой? — заинтересованно приподнял бровь Олган.
— Ты заигрываешь с очень тёмными смыслами, друг мой.
— Так в этом и прелесть, Калан! Смело смотреть во тьму, и сохранять свою волю. Не отворачиваться от зла, глядя только на свет. Ты должен видеть всё, что тебе дозволено, и хранить свою искру. Всё в этом мире имеет такую зыбкую принадлежность к правильному или неправильному, что только беспросветная глупость может сделать разумного счастливым!
— Не соглашусь с тобой, Олган! Несчастным разумного делает его фантазия, то, что он придумывает себе о том, как должно быть, или что могло бы произойти, если бы не… Ты ведь любишь карточные игры?
— Последнюю золотую шахту я выиграл как раз в «Кракена»! А при чём тут карты?
— Очень хороший пример! В «Кракене» ты ведь собираешь нужную комбинацию из восьми карт, верно? Представь: три твои изначальные карты самые слабые, мусорные. «Голова» выкладывает первую волну карт, и там оказываются одни старшие карты. Ты понимаешь, что с твоими картами ни одна комбинация не сложится, но и выкидывать их так просто ты не хочешь. Чем больше проходит волн, тем яснее ты понимаешь, что если бы тебе попались ещё две определённые карты, то ты бы перекрыл большинство сильных комбинаций, и сорвал клад. Но вот осталась последняя волна, ставки повысились, у одного игрока явно самое сильное «щупальце». Если там не будет одной единственной нужной тебе карты, то ты проиграешь целое состояние. Остальные сильные участники, тоже понимая это, сбросили карты. Ты сбросил тоже. Победитель забрал банк. Ты мог выиграть эту партию?
Охранитель усмехнулся половиной рта и ответил:
— Глупо доверяться слепому случаю. Крохотная возможность, что мог, конечно, есть. Но только глупец верит в слепую удачу! Поэтому, если это комбинация «ржавый гарпун», то шанс только один к ста восьми, что мог!
— В том и дело, что нет никакого шанса, Олган. После того, как последний игрок сбросил карты, все вероятности исчезли. Понимаешь?
— Не совсем. Поясни!
— Умерший человек больше не родит детей, не изменит ничего в этом мире, только если эти изменения вызовут его прошлые поступки. Так и вероятности карточной игры — они умерли вместе с последней сброшенной картой. Есть только свершившийся факт, Олган. И мир, и разумного, и даже бога определяют только его уже совершенные дела! Если — это фантазия, иллюзия, которой не было, нет и не будет. Что было если бы — разумный представляет только взяв за пример уже произошедшие события. Но никак не те, которые действительно произойдут в будущем. Даже Сплетение Путей это постоянно изменяющееся пространство, потому что любое действие разумного перемещает его с одного пути на другой.
— А в чем тогда смысл придерживаться какого-то пути, если любое твоё действие может увести тебя на другой?
— Смысл в том, что путь сплетается под ногами, Олган, и им ты творишь мир вокруг. Да, путей много, но изменить путь ты можешь только своим действием, а действие совершается волей. Только твои действия, а не слова и не намерения определяют тебя и твой путь. Той частичкой Создателя, что внутри разумного, своим выбором он каждый миг своей жизни участвует в его акте творения. Путь есть выбор того, что ты сотворяешь.
Несколько минут помолчав, Олган тряхнул головой, и, улыбнувшись, ответил:
— И всё-таки я прав, Каланар — глупцам живётся намного легче и веселее!
Глава 17
Скорое появление деревни Олган почувствовал по едва заметно изменившемуся лесу. Могучие деревья стали выглядеть более… помолодевшими? Наросты, сломанные ветви, следы от давних пожаров — чем ближе подъезжали к деревне мужчины, тем менее заметны становились на деревьях следы прошедших лет. Каланар отдал команду, и Тагор занял место между шагающими одушевлёнными, а сам жрец прочёл заклинание и группу накрыл купол невидимости, маскирующий не только звуки, но и стирающий следы на дороге.
Дорога проходила в стороне от деревни Тёмный Ручей, и шла на восток, к следующей деревне, но дорога друзей лежала к руинам храма, а для этого следовало пересечь деревню и пройти через лес по протоптанной за долгие годы дорожке.
Пересечь деревню не составило сложности. Несмотря на день, людей на улице почти не было. Трое парней молча чинили крышу дома, а на двух участках женщины ухаживали за раскидистыми плодовыми деревьями. Идеальный деревенский пейзаж постепенно начинал внушать чувство тревоги, когда приходило понимание, что из всех звуков ты слышишь только шум листвы, а ухоженные дома и сады абсолютно безжизненны. Не было слышно даже пения птиц.
Уже знакомую деревянную площадку с узорами друзья увидели на окраине деревни, у небольшого домика, богато украшенного резьбой и черепами животных.
— А это, судя по всему, дом той самой травницы. Там много чего-то слабо источающего магию, но её там нет точно. Поэтому останавливаться здесь нам смысла не вижу. Идём дальше, — обратился к охранителю вытянувший ладони к дому Каланар.
— Идём, — кивнул Олган, и друзья пришпорили одушевлённых, посылая их за внезапно обрадованно зарычавшим Тагором.
Огромный пёс нашел знакомый запах, и теперь быстро шел по его следу, почти не отрывая голову от земли.
Через полчаса быстрой рыси, за которые с группы слетел купол скрытности, друзья застыли перед широким каменным мостом через быструю лесную речку. Одушевлённые, до этого безропотно исполняющие все приказы Олгана, неподвижно застыли перед камнем моста, не реагируя на приказы.
— Тьма! Каланар, что это? Почему они не идут?!
Жрец спрыгнул с одушевлённого, и опустившись на колено, осторожно коснулся камня моста. Поднявшись, Каланар сделал вперёд шаг, второй, третий…
— Барьер. Духам, одушевлённым, призракам и обитателям более тонких планов вперёд не пройти. Да и мы, когда пройдём мост, наверняка дадим знать о себе всем обитателям внутри. Это очень сложная конструкция, и обойти её защиту я не смогу!
Ненадолго задумавшись, Олган спрыгнул с одушевлённого, и сбросив на землю единственную сумку, начал снимать верхнюю одежду. Красный сюртук охранителя аккуратно лёг на парусину, как и широкополая шляпа и перчатки. Вместо них старший охранитель облачился в лёгкую броню специальной роты охранителей, напоследок опустив забрало чёрного шлема со вставкой серебряного глаза в центре лба. Каланар успел заметить
