батареи, и она заскакала по полу, перепрыгивая с угла на угол, докатилась до посадочной ноги «Барракуды», ударилась об неё и треснула, выпуская наружу облачко голубого дыма. Охранник все же дотянулся до оружия и даже нажал на спуск, но оружие без заряда не подавало даже признаков жизни.
А через секунду и сам охранник перестал подавать признаки жизни. Я не стал его убивать — как знать, вдруг сейчас окажется, что они нам друзья и я зря пришил одного из них. Я просто выключил его и уложил в тень корабля, где его будет не видно, прямо рядом с его же треснувшей батареей от бластера.
Батарею жаль, конечно. Я бы предпочёл, чтобы у меня осталось заряженное оружие. Но даже и с разряженным я могу сойти за своего, ведь они тут и сами друг друга не особенно хорошо знают — вон, геномод даже не знал, как зовут зелёного панка.
Короче, пушку точно берём. А ещё берём силовую броню. Она, конечно, лёгкая — это всего лишь две бронеплиты на груди и спине, которые защищают от кинетических снарядов, и энергетический модуль, который защищает от лёгких и средних энергетических атак, — но и это лучше, чем ничего. К тому же, она отлично скроет знак «Линкс» на моем рабочем комбинезоне, который я пока что не удосужился поменять. Да и не на что было, если уж на то пошло.
Замаскировавшись под местного, как мог, я уверенным шагом двинулся туда, куда ушли Кори и капитан.
Выбирать было не из чего — в дальней стене дока был всего один проход. Я вошёл в него и оказался в коридоре — таком же типовом, как и сам док.
А ещё в этом коридоре был один из бандитов. Не из тех, что встречал нас по прилёту, но, судя по такой же броне и оружию, как у меня — один из банды. Он как раз выходил из комнаты чуть дальше по коридору, и в спину ему орала громкая тяжёлая музыка. Он пересёк коридор поперёк и открыл дверь напротив себя, но заходить не стал, а внезапно повернул голову и посмотрел прямо на меня.
И отчётливо нахмурился.
Он начал что-то говорить, но я приложил руку к уху — не слышу, мол, музыка орёт, а сам продолжил идти к нему навстречу. Он нахмурился ещё сильнее, повернулся к комнате, из которой вышел, дотянулся до неё ногой и закрыл дверь, обрывая поток музыки.
Но я уже был рядом. Мне даже не понадобится разряженное оружие, которое я всё равно взял только для вида. Я его и так вырублю, и закину в эту самую комнату, дверь в которую он так любезно для меня сам же и открыл.
— Ты кто такой? — спросил он, оглядывая меня с головы до ног.
— А ты кто такой? — в тон ему ответил я, скрещивая руки на груди.
— Я Гарм! — выплюнул пират, как будто ему собственное имя было противно на вкус. — Меня тут все знают!
— Ну, я не знаю! — я пожал плечами. — Я же считай только прибыл!
Взгляд Гарма не растерял своей подозрительности, а наоборот — прибавил её. Он ещё раз осмотрел меня с головы до ног, но хотя бы не заметил врекерского резака, который я предусмотрительно повесил за спину.
— Новенький, что ли? Красавчик привёз?
Я внимательно посмотрел в его глаза и не увидел там ничего, кроме выжидания и предвкушения. Но не на того напал!
— Ага, писаный красавчик, как я после трех бутылок мальстромки! Какой красавчик, чего ты нахер несёшь⁈
Взгляд пирата резко изменился. Из него исчезла подозрительность и даже вообще интерес. Он скривился, достал из кармана ингалятор, в прозрачном окошке которого было видно зелёную маслянистую жижу, потряс его и сделал вдох.
Ну, все логично — где нет законов и мозгов, там есть глэйп.
Выдохнув зелёное облако, Гарм спрятал ингалятор, постоял секунду с закрытыми глазами, а потом махнул на меня рукой — иди, мол, — и зашёл наконец в комнату, в которую изначально стремился.
Дверь за ним закрылась, и я слегка расслабился. Один полудохлый от глэйпа пират — это вообще не угроза моего уровня, но все равно был риск нашуметь. А нашуметь — означало подставить под удар Кори и капитана. Так что это даже хорошо, что я обошёлся без драки.
Я пошёл дальше по коридору, разглядывая двери. Все они были одинаковыми, кроме одной — той, что располагалась в самом конце. Она была стилизована под старину, под дерево и стекло, хотя на самом деле, конечно, это была всё та же гермодверь, что стоят на всех станциях и кораблях. И был только один человек, которому пришло бы в голову так изгаляться над своей дверью, да ещё чтобы это не вызвало недовольство у пиратов.
Самый главный пират, конечно!
Дверь, конечно же, была закрыта, и закрыта герметично. Ни одна молекула воздуха, ни одна малейшая вибрация не проникла бы ни в ту сторону, ни в эту, поэтому я не слышал и ничего из того, что происходит внутри. Но это не беда, ведь в комплекте к каждому врекерскому резаку идёт «стетоскоп». Так его называли мы, а на самом деле это был «вибрационный акустический резонатор» — прибор, который позволял слушать звуки даже через толстые стенки внешней обшивки. Очень помогало в ситуациях, когда не знаешь, где под обшивкой проходят коммуникации, трубы хладагента, или тем более топливопроводы — стетоскоп отыщет всё. Прикладываешь его к обшивке, начинаешь резать — и сразу слышишь диссонирующие посторонние звуки, если появляется шанс задеть что-то не то.
Подслушивать с помощью него мне ещё не приходилось, но, думаю, тут принципиальной разницы нет.
Так оно и оказалось. Голоса, который я слышал благодаря стетоскопу, были, конечно, приглушенными, и из-за этого казались одинаковыми, но не понять, кто что говорит, было просто невозможно.
— Я же уже сказала, что мы попали в жопорез! — это Кори, конечно. — Потому и опоздали! Да и потом, два часа!
— Кори! — прикрикнул на неё капитан. — Следи за языком!.. Хотя на самом деле она права, мы опоздали всего на два часа. Мы же там не таусося везём, не протух же он, ну!
— Да меня вообще не волнует, во что вы попали! Я пятый раз вам говорю — опоздали, значит, никаких бабок!
— Ну так нет бабок — нет груза!
