— А что солидно?
— Сейчас покажу. Пойдем-ка, Алисочка Георгиевна.
— Куда?
— Туда, туда. Не дрейфь, капитан.
— Прошу прощения. Полгода как майор.
— А! Тем более. Разве майор может бояться личного состава? Не к лицу.
— А что к лицу?
Я прижал ее к буфету и зарылся лицом в вырез блузки.
— Вот что к лицу. Чертовски ты хорош, майор…
— Владимир Петро… Володя, я сейчас как-то не… обижайтесь.
Я махнул рукой.
— Грех обижаться. Такая ночь… И вообще, я тебе верю.
— Ну вот! Пора мне увольняться из органов, — сказала она. — Чтобы не изменять служебному долгу.
— Это правильно. Только благодаря служебному долгу ты, наверное, знаешь, что я…
АиЗ усмехнулась.
— Дважды был женат. Уж это знаю. И любовница я у тебя не первая. И не самая молодая. И Чижикова у тебя была, и та стенографисточка, которая придумала бацбезопасность.
В ее глазах появились слезы. Я испытал некое щиплющее чувство, похожее на совесть.
— Нет, ну ты чего? Нет, ну никакого же сравнения. Да, но…
Алиса прижала палец к моим губам.
— Ладно, не надо ничего говорить. После того как мой муж погиб в Чечне, я тоже встречалась с одним человеком. А сначала думала — да ни за что, да по гроб жизни…
Она отвернулась.
— А потом поняла, что не получится. Живой человек должен жить. Что бы потом ни случилось на другом свете…
— Алиса, помилуй, ты была в Чечне?
— Я там и родилась. В Итум-Кале.
— Стреляла?
Холодные глаза АиЗ сузились.
— Бегали там… биатлонистки. Думаю, среди них была и та, что убила Сашу. Хирурга Бубенцова… Прямо у перевязочной палатки.
— Позволь, сколько ж тебе лет-то было?
— Семнадцать. На Кавказе рано замуж выходят. Кофе пить будешь?
— С удовольствием, — после заминки ответил я. Обдумывал, нужно ли выражать соболезнования. Решил, что лучше не царапать душу. Промолчал.
— Сколько кусочков удовольствия?
— Два. А потом пойдем и додо-ставим удовольствие членам САГ.
— Господин Оконешников плохо на тебя влияет, — неодобрительно заметила АиЗ.
— Не думаю. Видишь ли, я самостоятельно пришел к выводу, что шутки на сексуальную тему разнообразят жизнь.
— А не опошляют?
— Зависит от вкуса. Ты позволишь мне оставаться самим собой?
Алиса скупо улыбнулась. С выражением короткого, но сильного женского торжества.
— В рамках действующего законодательства.
* * *
Учтивые сотрудники САГ (мужские особи) старательно не поднимали глаз, дабы не замечать ни моего цветущего фэйса, ни теней под глазами Алисы. У них самих-то вроде получалось. Труднее пришлось подружкам, которых так и подмывало.
— Да ладно, не мучайтесь, — сказал я. — Кхэм. Дамы и господа! Минувшей ночью со мной проведена большая разъяснительная работа. В результате отношение к людям потеплело.
Любчонок взвизгнул, подпрыгнул и повис у меня на шее.
— Кхэм, — сказал Дима.
Я поправил галстук и объявил, что перемены в личных отношениях не должно смешивать с отношением служебным.
— Иначе говоря, — уточнила майор Бубенцова, — попытки фамильярности будут пресекаться.
И мимолетно глянула на Любчонка.
— Кхэм, — сказал Дима.
— Будут, будут, — заверил я его.
— Да я разве против, рабо-рабодатель вы наш?
— Чудесно. Тогда пора сообщить мне кое-что о ваших подругах. Раз уж они здесь.
— Это вы о чем? — подозрительно осведомился Томусик.
— О самых общих анкетных данных. Согласитесь, вряд ли будет правильно, если я прилюдно начну называть вас Томусиком.
— Безлюдно тоже не стоит.
— А это уж мое личное дело. Итак, ФИО?
— Шойгу Тамара Саратовна.
— О! Так вы не…
— Случайное совпадение. Фамилия довольно распространена в Горной Шории.
— Допустим. Профессия? — с некоторой опаской продолжил я.
— Хирург-травматолог.
— Эге. Так почему вы сразу не ска…
— А что ж вы сразу не спро?
Я почесал затылок. Пожалуй, увольнять ее придется чуток погодя, когда дым от астероида рассеется.
— Потому что внешность обма.
Тамара Саратовна усмехнулась.
— А вот ваша — нет.
Не знаю, на что она намекала, но это мне не понравилась. Попривык к почтению. Да и непедагогично обсуждать собственную персону с подчиненным, так и до панибратства можно докатиться.
— Значит, так, — холодно сказал я. — Будем считать знакомство состоявшимся. Штат нашей группы в ближайшие дни резко расширится, и собственная медицина не помешает.
— Зарплата?
— Прибавьте ноль к вашей нынешней, сколько б вы ни получали.
— Ого. Не боитесь?
— Не боюсь. История России не знает случая, чтобы доктор разбогател благодаря официальной зарплате. Детали утрясайте с Алисой Георгиевной. Любую специальную информацию, я думаю, вам с удовольствием предоставит Ефим Львович.
— Да куда ж он денется, — сказала Тамара Саратовна голосом главного врача.
Фима вздохнул.
— Забота о здоровье настигает везде.
— Любченко Любовь Егоровна. МГУ, биофак, доцент, — отрапортовал Любчонок.
— Биофак? И чем вы занимались там, на биофаке?
— Экологией занималась.
— Подробнее, пожалуйста.
— Проектирование замкнутых экологических систем. Для дальних космических перелетов, лунных станций, подводных атомоходов, антарктических поселений. Ну… и тому подобное.
Я удивился не столько тому, как довольно легкомысленная женщинка на моих глазах превратилась в почтенную научную даму; явление занятное, но не более того. А тому, что уж слишком кстати была ее редкая специальность для моих планов.
Любовь Егоровна тем временем принялась искренне волноваться.
— Владимир Петрович! Что, мне работы не найдется?
— Совсем напротив. Первое задание получайте прямо сейчас. Мне нужен проект замкнутой системы для подземных убежищ. Условия: герметичность, защита от обвалов, максимальная компактность и минимальное потребление энергии. Черновой набросок жду через сутки. То есть, завтра вечером.
На этот раз удивилась она. И даже побледнела.
— Не надо так на меня смотреть. Я представляю объем работы. Но у нас очень мало времени.
— Простите, Владимир Петрович, но полностью замкнутой экологической системой является только биосфера Земли. Вся биосфера, понимаете?
— Вот как? Чем же тогда занимались ученые мужи и дамы?
— О, достижения есть. Искусственные экосистемы практически удалось замкнуть по газам и воде. А вот по пище — увы. Ну… Слишком много сложностей. Даже в объяснениях.
— Объяснения отложим до лучших времен. Подавайте мне самую замкнутую из всех незамкнутых систем. Только и всего.
