дальнейшим штурмом. Выводите своих людей со стен, вы заслужили отдых.
— Благодарю, ваше превосходительство, — слегка поклонился я.
Можно было настоять на нашем дальнейшем участии, что бы взять добычи побольше, но… Терять гвардейцев в уже выигранном сражении ради лишней добычи я не горел желанием. Трофеев у нас и так будет достаточно, наше достижение вниманием обойти не получится, а воины… Преданные, боеспособные воины и маги куда дороже денег.
А потому, прихватив раненных, мы по всё ещё прислоненной осадной башне сошли вниз и двинулись назад, как можно дальше от проклятых стен. Собственно, когда мы отошли на достаточную дистанцию, что бы не опасаться прощальных приветов из крепости, я обернулся поглядеть на происходящее.
Тысячи бойцов и магов стекались к захваченным участкам стен, не спеша на них забираться. И даже пилотируемые големы её покинули, разрушив, насколько хватило сил, башни. Войска стягивались, спеша со стороны главного лагеря, но какого демона они встраиваются в штурмовые колонны так, будто предстоит чуть ли не полевое сражение, я не догонял.
— Что это они такое замыслили? — озвучил витавшие в моей голове мысли Приходько.
— Думаю, намерены обрушить к черту стену, — устало ответил нам Арсений. — По одной и даже нескольким башням много бойцов не пропустишь, а вот в пролом, да такой широкий, наступать превосходящими силами — одно удовольствие…
Не успел он договорить, как земля под ногами слегка содрогнулась, заставив многих из бойцов покачнуться. Что удивительно — выстроившиеся перед стеной воины ничего такого не ощутили, землетрясение их словно стороной обошло. Зато по стенам побежали яркие, оранжевые трещины, слепящие, словно солнце, и пару мгновений спустя они просто взяли и обвалились на участке протяженностью около трёхсот метров…
— В атаку!!! — раздался трубный глас с небес.
И, не заставляя просить себя дважды, пехота хлынула в пролом…
— Вот и конец, — вздохнул я. — Через часик, максимум два рогачам трындец.
Потому что высшие маги с обеих сторон уже почти выдохлись. А если и не выдохлись окончательно, то сейчас они уже ничего не решают — слишком много воинов, младших чародеев, боевой техники и прочего сойдутся в тесноте переулков вражеской крепости. И никакие площадные чары не сумеют их уничтожить в достаточном количестве, что бы одна из сторон могла рассчитывать на победу одной лишь магией…
— Как поживаете, Аристарх Николаевич? — раздался знакомый голос. — Смотрю, вы и здесь сумели отметиться…
Алексей Алексеевич некогда Воронцов собственной персоной… Стоит в окружении десятка Мастеров, излучая ауру Младшего Магистра… Вот так, сука, встреча. И как и все неприятные встречи — очень невовремя, когда у меня и маны лишь четверть, и мои люди выбились из сил. И судя по блеску в его глазах о том, кто прикончил его дражайшую жену он в курсе…
— И вам не хворать, Алексей Алексеевич, — ответил я. — Какими судьбами?
— Да вот, иду по вашим, так сказать, горячим следам, — ответил он, кивком указав на огромный пролом в стене крепости, через который уже шли в атаку войска корпуса. — Иду заслуживать и себе толику славы, богатства и уважения. Кому как не вам знать, что покинувшим Род они достаются весьма нелегко. Не хочется, знаете ли, отставать от своего бывшего подчиненного.
Мы помолчали. Мои гвардейцы уже успели уйти метров на триста-четыреста, любоваться на обрушение стены и последующие события остался лишь я и несколько моих подчиненных. Младших Магистров, что помогали нам, увёл с собой тот самый генерал-майор, что отпустил меня и моих людей со стен. Несмотря на то, что они тоже были не в лучшем состоянии, это были не мои люди, и их начальство решило, что этих ребят выводить из боя рано. Надеюсь, они выживут…
А бывший Воронцов был не просто не один — помимо десятка Мастеров я увидел больше полутора тысяч отборных бойцов. Воронёная сталь зачарованных доспехов, удлиненные ружья дорогих винтовок, отличное холодное оружие и ауры большого числа чародеев — и всё это под знаменами не корпуса, а чёрным вороном с одним крылом на белом фоне. И это знамя мне было незнакомо…
— Собрали собственный отряд, Алексей Алексеевич? — кивнул я на воинов.
— Да. Теперь я Воронцов-Уварин, — ответил мой бывший начальник. — Взял девичью фамилию матери моей погибшей при странных обстоятельствах жены. Я уж очень её любил, Аристарх Николаевич… Очень, очень сильно любил. Жаль, что она покинула меня столь рано, не успев осуществить наши общие мечты. Ну да ничего, её убийц я ещё найду и покараю. Насколько я сумел узнать, в этом как-то замешаны местные дикари… Что ж вы вздрогнули, голубчик?
— Вам показалось, Алексей Алексеевич, — усмехнулся я. — Я не вздрагивал. Так говорите, бывшая Бестужева погибла? Жаль, она была талантливой женщиной. Скорблю вместе с вами, господин Воронцов-Уваров. А теперь позвольте откланяться — вас и ваших людей уже заждались в атаке. Ну а мы на сегодня свой воинский долг перед Империей и Государем выполнили.
Надо признать, выражение лица мой бывший командир держать умел. И будь я действительно молодым парнем… Да даже нет — будь я хоть бы и зрелым мужем, прожившим на свете пять-шесть десятилетий, я бы ничего не заметил. Но я, пусть и не самый умный, хитрый и коварный, но трёхсотлетний Великий Маг, повидавший на своём веку огромное количеств людей. И потому затаённую, глухую ненависть в глазах собеседника я уловил. Он очень хорошо её скрывал, даже идеально, я бы сказал — но в глубине его глаз я нам отчетливо углядел желание медленно, не торопясь и наслаждаясь процессом уничтожить меня целиком и полностью.
Он всё знает, и он решительно настроен отомстить… Что ж, я надеялся избежать подобного исхода, рассчитывал, хотя и понимал, что это маловероятно. Однако у наших действий всегда есть последствия. И последствиями убийства той проклятой дуры, что потащилась за мной в снега Сибири с отрядом Игнатьевых, рассчитывая найти и прикончить, начинают меня настигать в лице её мужа… Смотрите-ка, какой отряд собрал и каких высот достиг. Когда я видел его в последний раз, по моим ощущениям до следующего ранга ему ещё года три-четыре упорной работы оставалось. А тут нате вам — менее чем за год.
Жалел ли я том, что сделал? Думал ли о том, что можно было отпустить девку живой? Нет. И повторись всё заново, я бы не изменил решения. Так что, Алексей Алексеевич, уж не обессудь, но ты отправишься на тот свет вслед за своей дохлой девицей. Врагов надо уничтожать, не играя в милосердие — а Воронцов-Уваров мне враг до конца дней своих, по глазам вижу.
Крепость сопротивлялась дольше, чем я ожидал. Несмотря на пролом, зажатые нолдийцы дрались отчаянно, и битва затянулась до вечера — а затем откуда-то прибыла целая
