— А ты представляй себе колбасу. Нельзя ничего выбрасывать.
Хоффман устроил новый командный центр и казармы в заброшенной школе-пансионе; пока что они занимали цокольный этаж, но строители восстанавливали верхние. Берни въехала на бывшую стоянку для служебных машин и спрыгнула на землю вместе с Бэрдом, чтобы заняться разгрузкой. Вышедшие из здания солдаты наблюдали за тем, как она с трудом закинула самую маленькую тушу на плечи и, пошатываясь под ее тяжестью, направилась к входу. До нее донесся громогласный смех Коула, а затем в дверях показался и он сам.
— Вот дерьмо, детка, тебе никогда не затащить это в палатку. — Он вытянул ручищи. — Позволь Коулу Трэйну снять с тебя бремя.
— Думаешь, воротник у меня слишком вызывающий? Возможно, будет лучше, когда я отрублю копыта.
Коул поднял тушу как перышко.
— Я так рад, что ты бросила питаться котятами, леди Бумер. Все-таки у них бывают глисты.
Сантьяго стоял у крыльца, опираясь на лопату, — он занимался расчисткой снега. Бедняга пытался делать вид, что с ним не произошло ничего особенного. Берни все еще размышляла, когда и как вызвать его на разговор, но в глубине души понимала, что Дом сам должен дойти до этого. После смерти Карлоса так и произошло.
— Я тебе помогу, Коул, — произнес Дом. — Никогда не ел оленины. Как она на вкус?
Бэрд снял вторую тушу с крыши «Броненосца», и Дом подхватил ее.
— Мерзость, тебе не понравится. Я возьму твою долю. Эй, слушайте, мне нужны рога, хочу повесить на стену в столовой.
Все они пытались помочь ему, пытались изо всех сил — даже Бэрд. Отряд «Дельта» сплотился вокруг Дома, они постоянно были рядом, старались не оставлять его наедине с самим собой. Берни не считала, что человек, оставшийся жить после смерти своих детей и родителей, пойдет сейчас на самоубийство, но все-таки здесь была разница. Ему не пришлось приставлять пистолет к их головам, так что теперь, наверное, следовало быть начеку. Она оставила мужчин разгружать добычу и направилась к командному центру — бывшей прачечной, — чтобы прояснить некоторые вещи с Хоффманом. По дороге ей попадались солдаты, разбиравшие свои бронежилеты на отдельные пластины, чтобы почистить. Другие, облачившись в рабочие комбинезоны с чужого плеча, кипятили рубашки и штаны в котлах с мыльной водой.
Война — занятие, во время которого не приходится наслаждаться особо изысканными ароматами. Сейчас впервые за долгое время у них появилась возможность кое-как избавиться от отвратительного запаха червяков, крови и пота. Но запахи сырости и разложения — смрад от гнилого дерева, плесени, отсыревшей штукатурки — еще не отступили под натиском вонючего мыла.
И еще, вот дерьмо, здесь было так холодно!
Войдя, Берни обнаружила Хоффмана склонившимся над листом бумаги в компании Ани и шефа Управления по чрезвычайным ситуациям. Они, по-видимому, изучали маршруты между портом и жилыми районами города. До сих пор с крупных судов не сошел ни один человек. Не только Берни считала, что там лучше, чем здесь.
— Матаки, — обратился к ней Хоффман, на мгновение подняв взгляд, — я хочу, чтобы вы организовали курсы для гражданских по выживанию в лесу. Могут ли они делать что-нибудь полезное в наших условиях?
— Собирать ягоды, ставить силки, сэр. Не рекомендовала бы им подходить близко к реке. Гражданским нечего делать на тонком льду.
— И поговорите с Парри насчет команд, которые занимаются поисками припасов. Один из его людей говорит, что видел в южной части города кое-что полезное — машины, сырье.
— И что, бродяги про них не пронюхали?
— Это еще один законспирированный комплекс КОГ, который нам удалось сохранить.
«Ух ты!» Хоффман все еще был зол на Прескотта за то, что тот поделился секретной информацией только перед последней битвой. Возможно, полковник силой вырвал у Председателя эту информацию. «Поздравляю, Вик». Аня, которая переоделась в более уместную сейчас одежду — рабочий комбинезон и ботинки, — быстро взглянула на Берни, приподняв брови. Очевидно, здесь не обошлось без жертв.
— Будет сделано, сэр. Разрешите обменять мясо на кое-какие вещи у гражданских?
Он снова склонился над картой, опершись на ладони.
— Валяйте. Пусть это проходит по линии связей с общественностью.
— Еще я обнаружила несколько фургонов для перевозки скота, — похоже, животные вырвались на свободу и разбрелись кто куда. Стоит поохотиться и на них — обеспечим себя молоком и мясом. О, и еще признаки стаи диких собак. Если они появятся поблизости от лагеря, нужно сразу стрелять.
Хоффман выдавил улыбку.
— Вы чертовски полезны нам, Матаки. Посмотрим, сможете ли вы справиться еще и с дикими кошками.
«Здорово. Я тут за дворецкого, да еще занимайся борьбой с вредителями. А как же иначе, снайперы сейчас не особо нужны».
Он не спросил, оставила ли она для него оленины. Наверное, оставила.
Когда она вышла на улицу, вокруг туш уже собралась небольшая кучка зрителей, так что Берни решила, что настало время для небольшого урока выживания. Все это были в основном городские мальчики, которые только и умели, что охотиться на Саранчу. Наверное, они никогда не видели оленя вблизи — если вообще его видели.
— Итак, парни, подходите сюда и глядите в оба или отвалите и займитесь чем-нибудь полезным. — Она вытащила нож. — И кто-нибудь, принесите мне ножовку.
Берни заговорила тоном инструктора и острием ножа начала показывать, что нужно отделить от туши сначала и почему. Краем глаза она заметила Аню — та подошла и стала рядом, сложив руки на груди; без макияжа она так сильно походила на мать, что Берни даже стало страшно. Она чуть не сбилась с мысли. Ей пришлось помедлить секунду, чтобы сообразить, что говорить дальше.
«Столько лет прошло, и все это еще не кончилось».
— Простите, на чем я остановилась? — произнесла Берни, не заботясь о том, что ее могут заподозрить в старческом маразме.
— На яйцах, Бабуля, — подсказал Бэрд.
— Ах, да. — «Умник нашелся». — Да, яички. — Искушение было слишком велико. Она осторожно полоснула ножом, затем швырнула предмет Бэрду. — Держи, в хозяйстве пригодится.
Нужно было поднять им настроение — сейчас им предстояло наблюдать, как потрошат тушу. Она знала, что скоро многие солдаты, с легкостью расправлявшиеся с червяками при помощи бензопилы, расстанутся со своим обедом. Иногда во время разделки туши она и сама была близка к тошноте.
— Выбрасывать ничего нельзя — ну, почти ничего. — Туша еще сохраняла тепло, и Берни знала, что руки ее будут вонять целую неделю, как их ни скреби. — Легкие, сердце… их надо вырезать, и получится питательная начинка для…
