– «Выстрелы» для «Вампира», дальнобойную сверхточную винтовку на испытания для нашего снайпера, и роботизированный дальнобойный снайперский комплекс с управлением с моего смартфона. И еще какой-то мощный и легкий генератор. Я с ним еще не разбирался. Прочитал про него только в сопроводительном письме. Там два контейнера, и инструкция на компакт-диске.
– На заставе был?
– Был. Рассматривал останки скутера. Тела ктарха среди останков нет. Пропало куда-то. Над нами, кстати, летал чужой «беспилотник»-разведчик. Мой шлем уничтожил его, и скачал на мой «планшетник» все, что «беспилотник» сумел снять.
– Что-то интересное он снял?
– Так точно, товарищ майор. Из бойницы дальней от заставы башни, что стоят в грузинском селе, вышло облачко дыма. Но оператор «беспилотника» на него внимания не обратил. Просто не заметил, похоже.
– Чей «беспилотник»? Грузинский? Американский?
– Затрудняюсь ответить. Предполагаю, что американский. Начальник заставы говорит, что у грузинских пограничников три года назад появлялся такой дрон, но они его разбили о скалы. Не сумели справиться с управлением.
– Хорошо, куда нам вылетать? На заставу или в погранотряд? Мы уже совсем рядом. Можем и туда, и туда.
– Подождите, товарищ майор, я спрошу разрешения у полковника Сорабакина. Начальник погранотряда здесь – человек сложный. Может воспротивиться.
– Не спрашивай. Я сам с ним свяжусь. Мой шлем знает его номер. Кажется, ему твой шлем передал. В любом случае, снайпера я к тебе направлю, поскольку посылка предназначена ему.
– Хорошо, товарищ майор. Я жду ефрейтора… И еще рядового Пашинцева, чтобы «выстрелы» для «Вампира» забрал.
Разговор я закончил вовремя, потому что старший лейтенант Епиханцев что-то у меня спросил, а я, отвечая Медведю, не расслышал вопрос. И старший лейтенант, и майор Сухоруков смотрели на меня с недоумением.
– Извините. – я постучал пальцем по шлему там, где мог располагаться наушник. – Я получал сообщение от своего командира.
– Связь что, односторонняя? – поинтересовался начальник разведки погранотряда.
– Нет, двусторонняя. Просто это было сообщение, переданное роботом централизованно по связи, и отвечать было некому.
– И там уже роботы работают! – вздохнул Сухоруков. – Почему у нас их пока нет? Мы же тоже действующий род войск.
– Могу только принять соболезнования, – нашел я, как ответить, чтобы не вызвать подозрения и непонимания. – Спецназ ГРУ часто используется, как испытательный полигон. А по возвращению, товарищ майор, требуют написать кучу рапортов, расспрашивают о каждой мелочи в поведении техники. Мы бы и рады отказаться, но. Сами понимаете, что такое приказ.
– Да, испытывать, не зная даже, как новинка себя покажет – это не самое приятное, – согласился майор. – И часто неполадки случаются?
– Бывает всякое. Хотя к нам приходит обычно уже испытанное на полигоне. Но полигон и боевые действия – вещи несоизмеримые. Валерий Абдураимович, ты спросил что-то?
– Да. Инструкцию я прочитал, сложностей в сборке не заметил. Спросил, испытывать на нашем стрельбище будем?
– Если полковник Сорабакин не возразит, будем. Только дождемся прилета моего снайпера. Он скоро должен быть.
– Прилетит на такой же технике, как у тебя? – спросил полковник, входя в класс. Дверь была закрыта не плотно, и он, видимо, слышал наш разговор.
– Да, товарищ полковник, тоже на скутере.
– Мне сейчас капитан Светлаков про твой скутер столько рассказал. Просто чудеса какие-то. Это правда?
– Он не показался мне лгуном, товарищ полковник. Мой скутер может многое. Но он – особый. Он – командирский. У солдат скутеры попроще. Не обладают такими возможностями. И даже у майора Медведя, как у солдат. Мне такой выделили не за какие-то особые заслуги, а просто поскольку я в разведку отправился. И предполагаю га ту сторону заглянуть, для-ради чего снял все знаки отличия и оставил документы.
Мой шлем сразу отозвался на мое утверждение:
– Я сейчас циркулярно передам информацию всем шлемам, а они передадут ее все бойцам группы, чтобы никак не демонстрировали возможности своих скутеров. Это чтобы зависть не возбуждать, и разговоров избежать…
– Спасибо, так и надо, – согласился я с мудрым действием своего квантового киберкомпьютера. – Иначе слишком много желающих появится скутер иметь…
Этой моей мысленной беседы со шлемом никто не заметил. Полковника же вообще другой вопрос волновал.
– Ты бы, Троица, того. Привел себя в надлежащий офицеру вид. А то даже капитан Светлаков твоим видом смутился. Ни погон, ни нашивок, ничего.
– Это, товарищ полковник, приказ нашего командующего. Как я уже сказал, мы будем выходить на ту сторону границы, а там помимо грузинских пограничников еще и американский спецназ корпуса горных стрелков. России ни к чему афишировать боестолкновения, которые, скорее всего, произойдут, ни с грузинскими пограничниками, ни с американским спецназом.
– Это я понимаю. Но мои солдаты тоже за вами наблюдают. И плохой вы им пример, сдается мне, подаете. Чего доброго, подражать начнут.
– Ваши солдаты, товарищ полковник, тоже не должны знать, что российский спецназ военной разведки перешел границу.
– Что нового, товарищ полковник, у капитана Светлакова? – намеренно перевел я разговор на другую тему.
– Особенно интересного ничего нет. Так, мелочь всякая. Какие-то твари, на диких кошек похожие, хотя в Тушети диких кошек уже много веков назад перебили, бегали под горой, подходили к обломкам скутера. Солдаты с наблюдательного пункта их видели. Шесть штук. Пробежали по месту падения, просмотрели все, обнюхали, словно что-то искали, не нашли, и убежали за соседнюю гору. Стрелять в них через границу не стали. Если только границу перейдут. Но я запретил даже, если границу перейдут. Стрельба на границе всегда чревата последствиями. В соседнем погранотряде, помнится, диких кабанов перестреляли, опасались свиной чумы – в той зоне работает американская биологическая станция – в результате получился международный скандал.
Я представил себе не кабанов, а однажды увиденное тело, похожее на тело кошки, только с пальцами примата. Образ оказался, видимо, ярким, и тут же отозвался мой шлем:
– Это стерехи… Это не животные, это жестокие разумные существа. Единственная цивилизация, кроме человеческой, которая официально пропагандирует уничтожение других разумных существ. Следовательно, они сами подлежат уничтожению. И людям это урок…
