— Это английское суеверие. Как же мало меняется язык!
— Добавить? — спросил Харьяло, поболтав бутылкой.
— Английский, как латынь, язык бизнеса и солдат, принадлежавший каждому и никому… Нет, больше не хочу, спасибо.
— Как угодно. Да, а если ты считаешь, что английский не меняется, иди послушай ковбоев.
— У меня предчувствие, что ковбои Чокера ударят по Петру. Я потребовал поддержки из космоса, ведь подполковнику Кимуре она, судя по всему, не очень нужна. Адмирал согласился.
— Отлично. Еще что? — спросил Харьяло.
— Сегодня я видел Еву Мур.
— Как она?
— Мириам больше нет в живых.
— Ее подруги? Ужасно! Я ей сочувствую. И тебе.
— Она переборола горе. Только после этого стала думать о смерти. И еще попыталась выступить в роли свахи.
— Вот это да! А она, случайно, никаких гусей не видит? — спросил Харьяло, тупо уставившись перед собой.
— Она сказала, что скорее свиньи начнут вить гнезда на деревьях, чем мы уберемся отсюда.
— Господи! — Харьяло покачал головой. — Была бы тут нормальная планета, мы легко поладили бы с местными. Думаешь, это еще один Ашкрофт?
— Может, и похуже. Сначала надо покончить с ковбоями и их наемниками, адмирал Ли уже строит новые планы усмирения буров.
— Безумие какое-то.
— Возможно, это окажется необходимым, — возразил Верещагин. — Что ты знаешь об африканер-ском Бонде? О «братьях»?
— Абсолютно ничего.
— И я тоже.
— Центр, призванный организовать повстанческое движение? — предположил Харьяло.
— Может быть. Ретталья во время заседания отвел меня в сторону. Мы обсудили детали спецоперации. Прежде чем те объединятся, Ретталья планирует нанести удар.
— Значит, мы готовим документацию.
— Точно. А также амуницию.
— Это можно. Сегодня же займусь этим. Так ты ждал меня?
— Я бы удивился, если бы ты сегодня не появился. Харьяло рассмеялся. Антон улыбнулся.
— Значит, до завтра? До нового дня на вулкане?
— До завтра!
И они чокнулись.
Вязкая жижа хлюпала под ногами Дэнни Мигера. Они бежали по устью реки, как кровь, что струилась по его руке.
«Я наемник, настоящий наемник, — мрачно думал он, — Барахтаясь в этой поганой грязи, я должен укрепить боеспособность трех рот, преследуемых имперскими войсками. Наемники — не пушечное мясо! Они сами готовят пушечное мясо для мелких дел».
Мигер пытался убедить своих молодых подчиненных в их собственной значимости, хотя его иногда раздражало, что они переоценивали себя, да и работодатели всерьез считали подобный сброд ценными кадрами.
Идиоты вроде Уайтмана распространяли такие байки. Старик Цай — тот посерьезней. Наемники попали под огонь имперских после того, как Уайтман натворил глупостей в паршивом речном порту. Его, к счастью, теперь нет, все легло на плечи Мигера. Единственное, что хорошего сделали имперцы с тех пор, как высадились здесь, — подстрелили поганца.
Один из молокососов спросил его, отомстят ли они за этого несчастного пьяницу. Дэнни рассмеялся ему в физиономию!
По предварительным наметкам, на Мигера наседала рота Коломейцева из 35-го имперского стрелкового полка, а его ребята были опасны. Лучше бы назначенцы Уайтмана приняли его дело, потому что у Мигера и своих проблем по горло.
К счастью, солдаты, прочесывавшие болота, относились к 64-му имперскому стрелковому полку… Ребята Кимуры больше подходили для парадов, и Мигер дал жизни этим грязным сынам Аллаха.
Но положение работодателя Дэнни усугублялось с каждым днем. Мигер свое дело сделал, и Цай не сильно удивит его, если попробует в один прекрасный день сдать голову наемника, чтобы заслужить себе прощение.
К несчастью, это еще не повод уносить отсюда ноги, Подумал Дэнни, задумчиво поглаживая автомат.
«ЮСС» здорово наколола наемников. Вначале ее руководство наняло их, обещая золотые горы. Но потом у боссов не выдержали нервы, и они позвали на подмогу имперцев. Компания — куча паршивой сволочи, даже в мелочах они ведут себя как подонки.
Имперцы не знали главного: они кокнули во время засады, устроенной Коломейцевым, сыновей 46-кера. При этой мысли Мигер ухмыльнулся. Чокер брал в наемники любых сосунков, от которых отказывались другие фермеры. Глава ковбоев не был семи пядей во лбу, но теперь, когда пол-армии прочесывает дельту в поисках солдат Мигера и Цая, ему волей-неволей приходится напрягать мозги. Если бы Чокер перебил всех имперцев и буров, до которых у него дотянутся руки, это сняло бы давление войск на Мигера, в чем Дэнни, любимый младший сын своей мамы, сейчас остро нуждался: Если Чокер загремит, то потащит за собой и некоторых других ковбоев.
Дэнни Мигер не торопился в ад и планировал нанести несколько болезненных ударов по войскам. Война есть война, тут всегда есть где приложить руки.
Сидя в бронетранспортере, находящемся на главной площади Ридинга, Ульрих Ольрогге сплюнул с досады. Лейтенант был недоволен решительно всем. Недоволен, что его перебросили с одной войны на другую. Еще меньше доволен своей новой машиной, которая сломалась, не успев как следует поработать, или «прекрасным городом» Ридингом — свалкой, которую ее обитатели гордо именовали ковбойской столицей. Но особенное раздражение у него вызывал Линч, который устроил маленькое суаре прямо на солнце.
Испытывая нехватку живой силы, адмирал Ли принял предложение Ньюкома, выступающего в качестве временного председателя Совета Ридинга, помочь подавить мятеж Чокера, пока он не охватил остальных ковбоев. Полковник Линч приехал, чтобы посмотреть на четыреста человек, предложенных Ньюкомом для службы в имперских войсках. Ольрогге, став помимо воли своеобразным почетным караулом, пытался решить, кто из двоих больший идиот. Так прошел целый час. Тем временем люди Ньюкома корчили из себя солдат.
Справа от Ольрогге сидело отделение имперской службы безопасности во главе с лейтенантом, а слева — никудышные солдаты Кимуры, в основном раненые. Ольрогге сплюнул — в левую сторону.
Кимура бросил необученных солдат взять взлетную полосу. В космосе тренировки десанта не проведешь… Когда челнок затормозил до предельно допустимой скорости, солдаты Кимуры стали падать вниз, как мешки с песком, на железобетонную дорогу. Идиотизм. Ольрогге ждал три часа, пока покажутся эти доблестные воины.
Ольрогге огляделся, ища глазами Хансли. Гнусный штатский тип, но, увы, единственный человек к югу от Вааля, у которого имеются мозги, — не считая Джанины Джоу, единственного человека, у которого сохранилось мужество. Их поблизости не оказалось. Еще одна из обезьян Ньюкома заковыляла к ним, и Ольрогге повернул голову, чтобы взглянуть на бараки ковбоев. Поганцы размахивали из окон самодельными красно-сине-белыми флагами. Ольрогге снова плюнул, на сей раз направо.
