Ночной воздух был тёплым как кровь, и к тому же влажным. Неподвижный и гнетущий, почти осязаемый, он окружал Фон Тариэля и давил на него. Он вздохнул и, прежде чем вернуться к вложенным уровням гололитических панелей, плавающих над его перчаткой-когитатором, обтёр голову платком из микропоры.
На другом конце скудно обставленной комнаты, в пятне теней у дальнего окна, скрестив ноги, сидел снайпер. На сгибе его руки покоилась дальнобойная винтовка. Келл заговорил с ним, не поворачивая головы:
– Тебе действительно настолько неудобно, что ты не можешь высидеть спокойно больше минуты? Или это дёрганье – что-то общее для всех Ванусов?
Тариэль сердито посмотрел на Виндикара.
– Жара, – сказал он в качестве объяснения. – Из-за неё я чувствую себя... нечистым.
Он обвёл комнату взглядом. Судя по обломкам, разбросанным везде вокруг них, она когда-то была центральным помещением маленького жилища, пока его не разрушило нечто похожее на сочетание огня и коллапса структуры постройки. В крыше зияли огромные дыры, пропускавшие внутрь лёгкий, тепловатый дождь, который сыпал из нависающих над головой облаков. Другие отверстия, в полу, испускали вонь, которую аугметические обонятельные сенсоры Тариэля классифицировали как смесь человеческих испражнений, подгоревшего мяса грызунов и неочищенных сивушных масел. Здание находилось в глубине гетто блока Индениск, в лачугах которого горожане низших каст жили друг у друга на головах, как крысы в своём логове.
– Могу предположить, что ты не слишком часто покидаешь бункер своего клана, – сказал Келл.
– В этом не было нужды, – ответил Тариэль, защищаясь. Он и его коллеги инфоциты и криптократы принимали участие во множестве операций, и все они производились из бункера или с борта уполномоченного Официо космического корабля при помощи средств дистанционного присутствия. Мысль о том, чтобы на самом деле отправиться работать в полевые условия, почти не укладывалась у него в голове. – Это мой, э, второй выход.
– Первый был, когда Вальдор прихватил тебя на мои поиски?
– Да.
Келл саркастически хмыкнул:
– Какие жуткие истории тебе придётся рассказывать, маленькая пчёлка, когда ты вернёшься в свой родной улей.
Лицо Тариэля затвердело:
– Не издевайся надо мной. Я здесь исключительно потому, что нужен тебе. Ты не найдёшь девушку без моей помощи.
Снайпер всё ещё отказывался на него смотреть, его глаза не покидали прицела винтовки.
– Это правда, – признал он. – Я просто пытаюсь понять, зачем тебе нужно быть здесь, со мной, чтобы это сделать.
Тариэль задавался тем же вопросом с того самого момента, как генерал-капитан Вальдор передал командование миссией Виндикару и приказал им отправляться в тропики. Насколько он мог судить, в этой миссии секретность операций играла настолько первостепенную роль, что нельзя было рисковать обнаружением любых сигналов, передаваемых с места развития событий в блоке Индениск в бункер клана Ванус. Размышляя о том, какой же враг мог представлять реальную опасность для превосходных систем информационной безопасности Империума, он обнаружил, что него нет ответа на этот вопрос. Сам факт того, что подобная угроза в принципе могла существовать, беспокоил его в немалой степени.
– Что ж, чем скорее мы это сделаем, тем быстрее сможем покинуть это место и компанию друг друга, – сказал он с неподдельным чувством.
– Это займёт столько, сколько займёт, – ответил Келл. – Жди, пока объект сам к тебе придёт.
Инфоцит не был согласен, но не стал это озвучивать. Вместо этого он вернулся к голо-панелям, пролистывая их, как будто они были стеклянными страницами, подвешенными в воздухе. Любой наблюдающий за ним человек увидел бы только движения рук и ничего более: Тариэль настроил визуальную частоту изображений таким образом, что их могли воспринимать только продвинутые линзы, имплантированные в его сетчатку.
При проникновении в локальную сеть наблюдения он столкнулся с незначительными затруднениями, но среди них не было ничего такого, что он мог бы счесть вызовом своим умениям. Инфоцит выслал небольшой рой органо-металлических сетевых мушек-автоматов, которые вгрызались во все встречные оптокабели и вычленяли для него любые найденные ими интенсивные потоки данных. Сама по себе каждая мушка была относительно несложным устройством, но рой в совокупности, будучи объединённым в сеть, возвращал данные, которые могли быть сведены в подробную картину того, что происходило в окружающей местности. Тариэль уже составил планы соседних строений, маршруты потоков доставки продовольствия и движения машин, и в настоящий момент проникал в кодировку нескольких сот разбросанных по зоне мониторных бусин.
Обитатели блока Индениск называли это место Красными Проулками, и этот квартал был сосредоточием того, что можно было тактично назвать погоней за наслаждениями. Местная конфедерация бонз-диктаторов делала этой зоне большие послабления в плане того и так не особо строгого свода законов, которого они придерживалась, получая в ответ существенный процент прибыли от патронажа охотящихся за удовольствиями туристов со всей Терры и системы Сол. Для Тариэля являлось загадкой, каким образом в Тронном мире допускалось существование такого места, как это – равно как и шаек бандитов, с которыми он столкнулся на Атлантической Равнине. Он понимал Имперскую Терру как блистательный мир объединённых наций – каким он видел его через прозрачные линзы мониторов в безопасности своей рабочей капсулы в бункере. Но сейчас, снаружи... К Тариэлю быстро приходило понимание, что в нём было и множество убогих, грязных, тёмных уголков, которые не соответствовали его видению Империума.
Из перчатки раздался лёгкий звон.
– Ты прошёл? – спросил Келл.
– В процессе, – ответил инфоцит. Сетевые мушки пробились в подсеть видео-катушек, глубоко запрятанную под несколькими более очевидными слоями, и его внезапно атаковала лавина образов, поступающих из экранированных комнат высокого здания, расположенного напротив через сквер: изображений мужчин, женщин и прочих людей неопределённого пола, занимающихся друг с другом тем, что было в равной степени и завораживающим, и отталкивающим. – У меня есть... доступ, – пробормотал он. – Начинаю, э, поиск на совпадение образа.
Описание лица, которое предоставил Тариэлю Вальдор, поэтапно сопоставлялось с изображениями, с одним за другим; подобие искало подобное. Инфоцит пытался сохранять объективность, но поступающий к нему визуальный ряд вызывал у него чувство дискомфорта. Из-за него он чувствовал себя даже более нечистым, чем от грязи и от влажности ночного воздуха.
