вздохнула и, взглянув на Палли, произнесла:
– Ну, а как насчет хороших новостей? У королевы кто-нибудь родится?
Палли печально покачал головой:
– Увы, моя госпожа!
– Ну что ж, тогда пойдемте ужинать и больше ни слова о политике. От этих разговоров моя старая голова начинает болеть.
Несмотря на выпитое вино, мышцы у Кэсерила затекли, и когда он встал, то едва не упал головой вперед. Палли, подхватив его под локоть, удержал и при этом нахмурился. Кэсерил благодарно кивнул и отправился умыться и переодеться. А заодно и осмотреть свои синяки и ссадины.
Ужин удался на славу – обильный и веселый. За столом собрались почти все домочадцы. Ди Паллиар, привыкший за любым обильным столом быть душой компании, не умолкал, рассказывая разнообразные истории, и внимание всех – от лорда Тейдеса и принцессы Изелль до последнего пажа – было приковано именно к нему. Несмотря на обильные возлияния, голова его работала исправно, и он делился только веселыми рассказами, где сам фигурировал в роли не героя а, наоборот, предмета насмешек. Когда он рассказал, как однажды участвовал вместе с Кэсерилом в ночной вылазке против рокнарийских саперов и они так напугали рокнарийцев, что те целый месяц не высовывались, все за столом, широко раскрыв глаза, с удивлением посмотрели на наставника-секретаря принцессы. И действительно, было непросто разглядеть в этом скромном человеке, который старался никогда не повышать голоса, головореза, который весь в земле и саже, с кортиком в руке и горящими от ярости глазами продирается сквозь пылающий лес к позициям врага. Кэсерилу же было неуютно под этими взорами. Как бы он хотел стать… невидимым! Пару раз Палли попытался передать ему роль рассказчика, чтобы он сам развлек собравшихся рассказами о своих воинских подвигах, и оба раза Кэсерил передал эту роль ди Феррею. После неудавшейся второй попытки Палли оставил эту затею.
Ужин затянулся, но наконец настал момент, которого Кэсерил одновременно и боялся, и желал: все разошлись на ночь, и Палли постучал в комнату Кэсерила. Кэсерил впустил его, пододвинул сундук к стене, взгромоздил на него подушку, а сам сел на кровать. Оба – и он, и кровать, – скрипнули. Палли сел напротив, на сундук, и с присущей ему прямотой начал:
– Ты думаешь, ошибка, Кэсерил?
Тот вздохнул.
– У меня было одиннадцать месяцев, чтобы об этом подумать, Палли. Я думал об этом так долго, что от думанья мозоли натер на мозгах. Думал так, что едва не помер от напряжения. И тогда сказал себе: хватит. И больше не думаю.
На этот раз Палли не уступил намеку.
– Может быть, рокнарийцы просто захотели тебе отомстить, а потому спрятали от нас и сказали, что ты умер?
– Такой возможности не исключаю.
Хотя я собственными глазами видел список.
– А может быть, кто-то намеренно не вставил тебя в список? – не унимался Палли.
Список был написан рукой Марту ди Джиронала.
– Это был мой окончательный вывод.
Палли шумно вздохнул.
– Гнусное предательство! – воскликнул он. – И это после всего, что мы там вынесли! Кэс! Когда я приеду ко двору, то обо всем расскажу Марту ди Джироналу. Он самый влиятельный лорд Шалиона, С его помощью мы раскрутим твое дело…
– Нет! – воскликнул Кэсерил, выпрямившись. – Не делай этого, Палли. Даже не говори ди Джироналу о том, что я жив. Не упоминай моего имени. Если мир будет думать, что я мертв, мне будет лучше. Если бы я понял это раньше, то остался бы в Ибре. Давай не будем об этом…
Палли недоумевающе посмотрел на Кэсерила.
– Но ведь Валенда не на краю света, – сказал он. – В конце концов люди узнают, что ты жив.
– Здесь тихое, мирное место, и я никого здесь не беспокою.
Другие люди в окружении Кэсерила были не менее храбрыми и не менее сильными, чем Палли, но Палли стал любимым лейтенантом Кэсерила в Готоргете именно благодаря своему уму и сообразительности. Нужно было лишь намекнуть, и мозги у того начинали работать… Он прищурился, и глаза его сверкнули в свете свечи.
– Так это ди Джиронал? Сам, собственной рукой? – проговорил он. – О Боги! Но что же такого ты ему сделал?
Кэсерил поморщился.
– Я не думаю, что это у него что-то личное. Думаю, он просто оказал кому-то… маленькую любезность. Маленькую…
– Правду должны знать, по меньшей мере, двое. Кто они, Кэсерил?
Кэсерил может ему ничего и не говорить, но Палли все равно станет разузнавать, что, как и почему. Правда, смысла в этом никакого не будет, но его не остановить. Во всем-то он стремится дойти до самой сути! Никаких полутонов! Так уж устроен его мозг – если есть головоломка, Палли примется ее решать. Уже решает.
– Кто же мог питать к тебе такую ненависть? – продолжал задумчиво Палли. – Ты самый сговорчивый человек из всех, что я знаю. К дуэлям относишься крайне отрицательно, задир высмеиваешь так, что они выглядят дураками и больше не бузят. Никто лучше тебя не составляет договоры и соглашения. Ты умеешь избегать любых трений. Ты даже в азартные игры не играешь и не бьешься об заклад, да будут мне свидетелями все демоны Бастарда! А здесь – такая степень ненависти! Не понимаю, что ее могло вызвать!
Кэсерил потер лоб, который уже начинал побаливать, и не от сегодняшнего вина, и сказал:
– Думаю, страх.
Палли застыл в изумлении.
– И если все узнают, что ты знаешь то, что знаю я, тебя тоже будут опасаться. А мне не хочется подвергать опасности и тебя. Поэтому давай не будем об этом!
– Если страх, который питают твои враги, столь силен, то они станут меня подозревать уже потому, что мы с тобой увиделись и говорим. Их страх плюс мое неведение относительно его причин – о Боги! Кэс! Не отправляй меня в бой безоружным.
– Я никого и никогда больше не стану отправлять в бой! – заявил Кэсерил, и ярость, сквозившая в его голосе, едва не заставила Палли отпрянуть. Глаза его расширились. Но Кэсерил уже принял решение. Палли хочет узнать? Что ж, пусть узнает. Как только его любопытство будет удовлетворено и Кэсерил ему все расскажет, у того уже не будет охоты продолжать следствие.
– Если я расскажу тебе все, что знаю, до последней детали – ты дашь мне слово, что никогда и ни с кем не станешь об этом говорить? Даже упоминать не станешь – ни того, что я расскажу, ни самого моего имени? Никаких намеков, никаких полуправд?
– То есть всего того, что ты вываливаешь сейчас
