на голову. Прощать это выпад я не собирался, но всё же она моя сестра… Семён просто доложил об услышанном обрывке разговора. Каков вклад в этом Анны ещё неизвестно, и узнать об этом я смогу только от неё самой.
Можно всё громить на своём пути, и тогда никого рядом не останется, но если меняться самому, то и окружение тоже изменится. Ну, или уйдёт.
Есть куча способов испортить человеку жизнь, для этого не обязательно его убивать. Если девушка заиграется опять, а это навряд ли, то я немедленно приму меры. А пока держал её в поле зрения.
Теперь я не затворник, а полноценный член семьи. Со своими странностями, но уже не чужой, не собачка на поводке. Эдакая чёрная лошадка, от которой неизвестно что ждать.
Мы с отцом выслушали жалобы крестьян, немного прогулялись по засеянным пшеницей полям. Зелёные колоски простирались далеко за горизонт. Здесь были не все владения Барятинских. Как я позже узнал, большая их часть находилась под арестом и сейчас сдавалась в аренду другим родам.
Бывший император Павел VI специально велел затянуть судебное производство в отношении моего отца. С чем это связано, я пока не узнал, но Борис возлагал надежды на Павла VII. Сын почившего правителя был в неладах с родителем и не разделял многих его реформ.
Российская Империя сейчас была на исторической развилке, и все, затаив дыхание, ждали, каким образом будет мести новая метла. Императору двадцать пять, он молод и амбициозен, а некоторые приписывают ему черты мечтателя. В любом случае пока его вводили в курс дела министры, пока менялся состав правительства и разгорались подковёрные игры в Москве, все остальные земли империи продолжали соблюдать старые порядки.
К сожалению, зачарователей в поселении не оказалось, так же как и в остальном хозяйстве Барятинских.
С клубом дворян я пока решил повременить — туда выберусь, когда сброшу личину блаженного. Сейчас важно поглощать книги и найти подходящего учителя зачарования.
Спонтанная инспекция затянулась, потому что мне было интересно всё. Я хотел понять, на чём зиждется финансовое благополучие рода, хоть и не показывал это так явно. Борису понравилось моë рвение, и он даже дал мне возможность посетить вечерний класс Громовецкой церковно-приходской школы имени Велемира Барятинского, основателя рода.
К моему удивлению, все скамейки были битком забиты — собралось столько желающих обучаться… Интеллигентного вида худой учитель с кругами под глазами, заметив, что места мне не нашлось, предложил свой стол, но я отказался, попросив принести табурет.
Мне важно было оценить сам процесс, так что Иван Сергеевич, как его уважительно называла детвора, лишь удивлённо поправил на носу очки и продолжил занятия.
Я удачно попал на урок математики и поразился, насколько образованными были крестьянские дети по сравнению с теми же в Хессалии. Мальчики и девочки сначала с недоверием поглядывали в мою сторону, но я не вмешивался, и вскоре они раскрепостились и щёлкали задачки на раз-два.
«Хм. Видимо, желание вырваться из нищеты и некоторая „общедоступность“ магии делают своё дело».
Чтобы разбираться в руническом пособии, нужна хорошая общеобразовательная подготовка. Без костяка знаний и тренированных мозгов туда лучше не соваться. Учащиеся выглядели неряшливо, плохо одеты, многие недоедали, но в глазах горела жажда познания. В столь раннем возрасте они ещё могут мечтать, и это внутреннее топливо порой способно творить чудеса.
Я остался доволен и удивлён настолько, что решил при первой возможности узнать поближе молодого учителя. Ведь это и его заслуга. Правда, вид у него такой, что врагу не пожелаешь. Похоже, какая-то хворь подтачивала его изнутри.
— Артём, нам пора, — подошёл ко мне после занятия отец, он как раз закончил разговаривать со старостой.
Мы покинули посёлок и галопом добрались до дома. Солнце уже начало заваливаться за горизонт. Сдав лошадей, мы отужинали. Ничего особого — формальная беседа супругов.
Через неделю намечался отъезд Александра. Брат решил повидать друзей в Санкт-Петербурге и провести остаток каникул там.
Мать сильно сокрушалась, но я-то понимал, чем вызвано это скорое бегство. После дуэли он старался не попадаться мне на глаза, а каждый раз, как видел в обществе отца, тихо скрипел зубами. Насколько я понял, успехов средний сын в академии не показывал, но и нареканий не вызывал. По всем параметрам середнячок.
Сейчас у него семьдесят процентилей, пятьдесят из которых заняты воздухом, и остаток пустовал. Юный маг планировал, по примеру отца, достичь пика и взять стихию теней.
— Отец, а тебе не кажется, что дробление сил на четыре и более стихий — это плохо? Ты же сам говорил — из таких получаются слабаки, — ну вот, только подумал о нём что-то хорошее, как сразу же поймал шпильку.
Похоже, перед отъездом тот решил подлить ложку дёгтя.
— У Артёма всё ещё впереди, я думаю, он пройдёт обряд забвения, если захочет…
— Но это же трата времени, — возразил Александр, нанизывая на вилку кусок говядины. — Люди говорят, что это не дальновидно. Да, сейчас разбиение даëт преимущество, но что потом? Как он сможет постоять за себя перед магом с шестьдесят и выше процентилей? Я бы не спешил выводить его в свет. Может, он и победил Шеина, но Ярослав дурак, каких поискать — ничего выдающегося, — пробубнил он с набитым ртом и хвастливо добавил. — Я бы и сам его размавал.
— Саша…
— Нет, мам, я просто не могу смотреть, как отец возится с ним. Ань, ну скажи тоже, — он повернулся за поддержкой к сестре, но та тоскливо посмотрела перед собой и поковыряла ложкой в супе. — Может, он и стал чуть сообразительней и не ходит под себя, но всё такой же.
Я, не обращая внимания на этот жалкий скулёж, наполнял ложку супом, высоко поднимал и спускал водопадиком в тарелку. Отец никому не рассказал про руническую систему, и этот разговор закономерно ни к чему не приведёт — гораздо интересней позлить лишний раз братца.
— Да, Борис, я тоже хотела с тобой поговорить на эту тему, — вдруг вступилась за сына Ольга, я поднял на неё глаза, но мать словно не замечала меня. — Ты слишком много внимания уделяешь одному ребёнку, забыв про остальных. Мы не можем питать надежд… Особенно в такой серьёзный момент… Не пойми неправильно, я тоже его люблю и хочу, чтобы он выздоровел.
— Мамочка? — с самым невинным выражением лица спросил я её.
Ольга запнулась, щёки слегка покраснели от сдерживаемого гнева, но она сдержалась.
— Я
