руки. – И я видела подобные ларцы. Но эту вещь вижу впервые, не будь я Иарит из вельможного рода Ниут.
– А что внутри? – спросил кто-то, и этот вопрос тотчас подхватило множество голосов.
– Давайте взглянем, – доброжелательно предложила Ллаэрвин. – Откроете, леди посол?
– Как угодно Вашему Величеству, – учтиво согласилась рэмеи, уже не ожидая ничего хорошего.
Она готова была поклясться, что ларец подбросили, и не представляла, как выходить из сложившейся ситуации. Словно специально Высокий Лорд обратил внимание именно на этот подарок. Впрочем, почему «словно»?..
Но всё оказалось гораздо хуже, когда она открыла шкатулку… и едва не выронила её…
– О Боги… – выдохнула она, бледнея, и захлопнула крышку. – Нет… это… это не дар моего Владыки… клянусь Богами, нет…
Она слышала, как тревожно зашептались придворные и гости, видела, как напряжённо подался вперёд принц Кирдаллан. И всё так же буравил взглядом Карлак – уже не её, а ларец в её руках.
Под выжидающими взглядами эльфов Иарит судорожно искала слова объяснений, стараясь сохранять внешнюю бесстрастность. В том, что её подставили, не оставалось сомнений – и слава Богам, что не Хатепер возглавил это посольство. Империя могла позволить себе потерять её, Иарит, но не своего величайшего дипломата.
– Леди посол? – Ллаэрвин чуть изогнула бровь.
Тишина затягивалась и казалась зловещей. Давно уже смолкли арфы и флейты, и лишь тревожный шёпот нарастал, словно далёкий прибой. Иарит чувствовала напряжение своих, знала, что если придётся, они будут защищать её даже без оружия.
Нет, нельзя, нельзя допустить такое.
– Кто-то очень желал расторжения мирного договора, Ваше Величество, – тихо проговорила посол, наконец. – Этот ларец нам подбросили.
– Позвольте… – возмутился было Таэнеран.
– Дайте взглянуть, – приказала королева, жестом останавливая всякие возражения.
– Нет, нельзя… – выдохнула Иарит, беспомощно прижав к себе ларец.
Ллаэрвин кивнула, и сам принц Кирдаллан поднялся, приблизился к ней, чтобы принять из рук злополучную шкатулку. До последнего Тиири пытались защитить её, не допустить скандала. Но разве же скроешь такое?! Растерянно Иарит смотрела вслед принцу.
«Да помогут тебе Боги добраться до Пресветлой скорее, Хатепер… – подумала она. – А лучше… лучше бы ты остался подле Владыки…»
Кирдаллан поставил ларец перед королевой. Все взгляды были устремлены к ним. Медленно Ллаэрвин Тиири открыла крышку, украшенную изображениями священных псов, и её прекрасное лицо окаменело. В отличие от королевы, принц, стоявший за её плечом, не сумел скрыть свои боль и гнев и приглушённо выругался.
– Что за дрянь там подложили? – хриплый голос Карлака расколол мёртвую тишину, но никто не ответил ему.
Точно вынырнув из навеянного злым колдовством сна, Ллаэрвин запоздало захлопнула крышку, не позволила высокорождённым толком рассмотреть. Но увидели все, кто был рядом с ней, кто сидел с ней за одним столом. Взгляды выражали многое – от глубокого потрясения до ненависти – но лица были не живее каменных статуй, не одухотворённых ничьим присутствием.
– Пир… окончен, – с усилием проговорила королева, поднимаясь, глядя сквозь всех. – Приёма не будет. Леди посол, я вынуждена взять Вас и Вашу свиту под стражу для дальнейшего разбирательства.
Словно из ниоткуда возникли эльфийские воины и взяли делегацию в кольцо, пока что держа мечи опущенными. Иарит скорее почувствовала, чем увидела, как вскинулись воины рядом с ней. Жестом она велела им успокоиться и подчиниться эльфам.
– Мы принимаем волю Пресветлой.
Пресветлая Ллаэрвин Тиири Серебряная Песнь, госпожа зачарованных чащоб, мать и защитница наследников фэйри, поставила ларец на окно перед собой, провела ладонью по крышке, словно это могло прогнать жуткое видение.
Для высокорождённых эльфов, самого долгоживущего народа земного плана бытия, время текло иначе. Но именно эльфы изобрели фразу: «Время измеряется чувствами». Дни могли течь как века, а годы, напротив, забываться, как несколько часов. Этот год вынужденного неведения тянулся для неё мучительной вечностью, полной смутных надежд.
Боль обвила её сердце ядовитой змеёй, сжимая свои кольца всё теснее, не желая униматься. Боль, самое яркое из всех чувств, которые могло испытывать живое сердце… Она была способна пробуждать даже в долгой череде дней, неспешной, как течение соков древних древ, иногда похожей на зачарованный сон.
Ллаэрвин заставила себя открыть ларец, посмотреть снова – сейчас, когда никто не видел её слабость и горе, кроме Кирдаллана, безмолвно застывшего за её спиной. Даже поток проклятий, срывавшихся с его уст, уже иссяк.
Нет, не могло быть ошибки. На дне ларца лежала родная рука с витым узором ритуальных татуировок Высокого Рода Тиири. Забальзамированная.
Королева посмотрела в ночь – туда, где за невидимым горизонтом стояли стражами горы Маэлдаз, отделяя одну землю от другой, не позволяя двум могучим народам окончательно уничтожить друг друга.
– Кровь от крови моей… сердце от сердца моего… чтобы вы увидели: не я похитила вашу величайшую драгоценность… – прошептала она.
– Это сделали рэмеи? – спросил Кирдаллан глухо, безжизненно.
Ллаэрвин так многое хотела объяснить ему, рассказать, но сейчас у неё не было подходящих слов… Никаких слов не было.
Да, высокорождённые жили дольше всех. Сохранять остроту чувств с годами было всё сложнее – особенно тем, кому не до́лжно было открывать свои эмоции окружающим.
Но какая мать не боится пережить своих детей? Какая мать не помнит первое доверчивое касание маленькой ручки, тянущейся к ней за защитой? И помнит она это, даже когда трогательная ладошка давно уже стала рукой воина, аристократа, будущего повелителя многих судеб.
Ллаэрвин прижала к губам забальзамированную кисть, вспоминая, как когда-то несоизмеримо давно маленькая ладошка тянулась к ней, хваталась за её палец. Тогда просто её объятий было достаточно, чтобы защитить от целого мира и от любого кошмара… А теперь всей её власти оказалось слишком мало…
Несколько слезинок упало на иссохшую кожу, но голос её оставался твёрдым:
– Я стану гончей Самого Каэрну, но найду их…
Он покинул покои стремительнее порыва ветра.
– Кирдаллан, подожди!
Но принц уже не слышал её. Дверь захлопнулась за ним, и Ллаэрвин обессиленно опустилась на пол у окна, баюкая мёртвую кисть.
* * *
– Высокий Лорд Карлак, – Кирдаллан приветственно кивнул, захлопнув за собой дверь.
Хорошо, что дыхание успел успокоить ещё за порогом – негоже было показывать болотнику, как он спешил сюда.
Друид, на корточках сидевший у самого окна, обернулся, по-птичьи склонил голову набок, разглядывая принца. Среди богатого убранства дворцовых покоев он выглядел настолько же неуместно, как и на пиру – растрёпаный старый ворон в грязных лохмотьях.
– Какая честь, – хрипло проговорил он, как всегда коверкая слова общего наречия. – Ваше Высочество помнит моё имя.
Кирдаллан привык к тому, что кто-то всегда крутился рядом, подслушивая. Но сейчас он
