— Нет, не грохнется. Так как же тебя так угораздило, Фарк?
— Все ради этого, — бросил он, распростерев к небу руки-бревна. — Когда я познакомился с этим миром, понял, что пойду на всё чтобы не допустить его гибели. И судя по тому, что он еще цел, моя жертва не прошла даром.
— Мой господин, — вдруг сказала Найта, не сводившая взгляда с полыхающих глаз Фарка, — нам нужно покинуть это место. Будет неуважением к Матери, если мы станем убивать людей народа эльвий.
— А почему мы должны их убивать?
— Я слышу зов труб — идет сбор войска для обороны леса.
— Понятно. Фарк, поговорим в другом месте. Эльва, вытаскивай нас отсюда.
— Приняла, капитан, — разнесся по округе холодный голос.
Я глянул на оставшихся эльфов: их число сократилось до ничтожного. Магов не было вовсе, на берегу только вяло стонущий эльф. На свою беду он открыл глаза как раз в тот момент, когда я, демон и Найта загружали свои тушки в бот, распахнувший шлюзы грузового отсека. Мигающие лампочки и переливающие всеми цветами горячего спектра турбины, работающие на холостом ходу, его очень впечатлили.
Я видел, как он обмяк. Бедолага.
Глава 2 Балаут
Над болотами висела марь, сквозь которую пробивались тусклые лучи блеклого солнца. Стоялая вода была серо-зеленного цвета; тина по краям — ядовито-зеленого, а торчащие повсюду коряги иссиня-черного. Словом, всё тут было, как ему и полагалось быть… Если бы не звенящая тишина, как на кладбище у зачумленного города. Она повисла над окрестностями, предупреждая о затаившейся рядом беде.
Обитатели болот, крупные и мелкие, попрятались по норам и замерли там, чувствуя присутствие опасного существа, зачем-то идущего к центру болот. Даже бесшабашные лягушки, не боящиеся самых страшных своих врагов — цапель, не смели открывать свои поганые рты и издавать свои отвратительные песни.
Балаут пробирался по болотам уже несколько часов, но усталости не чувствовал. Возможно, виной тому служила сила, пульсирующая у него внутри, а может, отвлекали мысли и воспоминания.
С тех пор, как он очнулся в той телеге, закованный в железной клети, он проделал долгий и трудный путь. Чтобы убедиться в смерти того, кому присягнул, он направился прямиком в Фаронг — крепость, которую, они с Диким Лордом, разнесли на куски. Он просто не мог поступить иначе: честь требовала доказательств того, что он свободен от всех клятв.
Однако в первой же деревне его ждал неприятный сюрприз. По началу крестьяне встретили героя радушно, даже закатили по этому поводу пир. Однако, на деревенское гуляние заглянули два менестреля, которые исполняли новую песню сложенную самим менестрелем Альфонсием.
Все замерли, когда услышали первые слова, а Балаут так просто остолбенел. В голове до сих пор звучал напев:
"И вот лорд Балаут,
этот жалкий предатель…"
Балаут мотал головой, не в силах поверить услышанному. Доселе во всех песнях он зрел лишь себе прославление. Но худощавый юноша и золотоволосая девушка не унимались:
"Балаут — этот подлый мерзавец,
Поклялся служить до конца своих дней,
Черному Демону из мира ночей…"
Как только баллада была пропета, деревенские жители ополчились на него, и погнали камнями и вилами. Ему пришлось даже убить двух самых наглых и назойливых, и тогда Балаут впервые испытал внутреннее жжение. Словно черти запалили костерок где-то в груди.
Потом ему пришлось прятаться. В город-крепость он вошел другим человеком.
Собор Славного Ануида оказался едва ли не единственным зданием, не пострадавшим в ходе боев за Фаронг. Среди руин осыпавшихся домов, на фоне развалин возвышающегося на утесе замка, собор казался островком из иного, наверно, Светлого мира. Многие поговаривали, что видели собственными глазами, как длань Ануида закрыла свой дом и защитила его от сыплющихся на город камней требушетов и огненных копий звездных демонов.
Сейчас в этом здании собрались толпы знати, паладинов и воинов — все желали узнать подробности великого боя, ведь даже его участники мало понимали о том, что тогда произошло. А суд над ведьмой, призревшей Владыку звездных демонов в своем замке, обещал раскрыть многие подробности.
Даже если бы Балаут захотел полюбоваться красотой собора изнутри, у него вряд ли что-то бы получилось — толпы, теснившиеся за скамьями для благородных, закрывали весь обзор, кроме разве что колонн и высокого купола. Однако смотреть вверх он не имел права — накинутый на голову капюшон непременно бы открыл его лицо, тем самым дав возможность кому-либо узнать человека, находящегося под личиной простого монаха.
Сам Балаут стоял в окружении толпы у входа в собор, и напряженно смотрел и вслушивался в прокуратора — судью с церковным саном. Он сидел в кресле на высоком постаменте там, где раньше находился алтарь, передвинутый по такому случаю правее. Слева от него, на маленьком стульчике, в окружении двух паладинов, сидела Лейа, заплаканные глаза которой попеременно обращались к прокуратору и залу, безмолвно моля о снисхождении.
Рыжая ведьма как всегда была красива, но теперь совсем не вульгарна — длинное до пят бело-серое платье сверкало чистотой и невинностью. Должно быть, она желала произвести на судью самое благоприятное впечатление.
— Я правильно понял ваши слова, — говорит прокуратор, — вы помогали Звездным демонам не по доброй воле, а по принуждению?
— Именно так, — кивнула рыжая девушка и жалобно посмотрела на зал. — Владыка звездных демонов околдовал меня, мой разум будто заснул! Я не помню ничего из того, что я натворила… если натворила, но помню только момент когда очнулась…
Её голос задрожал, передавая окружающим чувства, испытанные ею в момент "пробуждения".
— Повсюду кипел бой! От моего любимого замка остались лишь руины… и тут я увидела их… Железные чудовища окружили меня — я испугалась, попыталась бежать, но лорд Балаут, этот прихвостень демонов, схватил меня и ударил головой о стену!
В её глазах заблестели слезы, серебряные ручейки побежали по щекам, и Лейа вытерла их лишь после того как громко всхлипнула.
Балаут пристально посмотрел на прокуратора: беловолосый, немолодой мужчина, должен был сейчас принять решение от лица консула и Верховного жреца. Он нисколько не верил ведьме — его не так легко было провести, и он бы с удовольствием вынес ей приговор, если бы не наказ. Совсем недавно Верховный жрец обещал ведьмам "столетие спокойствия" — полный отказ от гонений со стороны церкви. А в глазах общественности, всех, кто присутствует в зале, ведьма была невинна. И если сейчас её осудить, это сочтут за новый виток притеснения этих мерзких женщин… Немного поборовшись со своей совестью, прокуратор задобрил её мыслью, что вина сей женщины не такая уж и большая, и принял решение.
