Ознакомительная версия.
Зомби останавливается. Я опускаюсь на колени возле могилы. Они смотрят на меня невидящими глазами. Самому старшему – наверняка он командир отделения – не больше двенадцати.
Зомби передергивает затвор. Хаб реагирует на звук и отдает приказ обороняться. Я не реагирую и говорю, глядя в лицо мертвого рекрута:
– Я застрелила Чашку. Решила, что она враг, и выстрелила. У нее был один шанс, а у меня не было выбора. Я позволила им взять нас, Зомби. Иначе ее было не спасти.
Голос Зомби сух, как шорох мертвой листвы на зимних ветвях.
– И где она?
– Ее нет.
Ответ повисает в воздухе, и даже ветер не в силах его унести.
– Что они с тобой сделали, Рингер?
Я поднимаю голову, но смотрю не на Зомби, а в небо, и звезды сквозь сумерки глядят на меня.
– То же самое, что с Уокером. И с Констанс. Со священником и с той кошатницей.
Звезды, не мигая, смотрят вниз. Я моргаю, и в моих слезах отражается их серебряный свет. Дар Воша позволяет мне видеть все до самого края Вселенной, но я не в состоянии узреть стены собственной тюрьмы.
Правда. Двенадцатая система усиливает всех, включая того, кто с момента моего возвращения с пустоши рвал мое тело на части. Я отказалась взглянуть правде в глаза. Я знала ее и отказалась. Слепой от рождения трогает ухо слона.
«Слон плоский, как простыня».
Другой слепец ощупывает хобот.
«Слон похож на дерево».
Я опускаю голову и говорю правду, глядя в могилу:
– Я беременна.
Бена больше нет.
Он ушел и, уходя, обещал скоро вернуться. Но не вернулся. Ни скоро, ни вообще.
Я сижу в подвале с Сэмом и Меган. У меня винтовка, у Меган мишка, у Сэма готовность к действию. В шести футах от нашего угла – коллекция оружия Грейс. Столько блестящих железяк, что Сэм с трудом держит себя в руках. Он убил, и вот самое классное открытие, которое он сделал после этого: убивать легко. Ботинки зашнуровать труднее.
Рядом с верстаком – груда тряпья. Я выуживаю оттуда шерстяное одеяло и укрываю им всех троих: Сэма, Меган и мишку.
– Мне не холодно! – возмущается он – Сэм, не мишка.
– Это не для тепла, – бормочу я.
Потом начинаю что-то объяснять, но все мои доводы очень быстро иссякают и теряют всякий смысл.
Что случилось с Эваном? С Беном? С Рингер?
Если я найду ответ хоть на один вопрос, мне придется встать, пройти через весь подвал к лестнице, подняться и, возможно, кого-нибудь застрелить. Или самой получить пулю, а я не готова ни к одному варианту.
«В последний раз, Поденка. Я обещаю».
Господи, какое же смехотворное уменьшительно-ласкательное имя. Я бы тоже могла подобрать ему нечто в той же степени унизительно-приторное. «Мальчик-акуленок». Чем плохо? Или – «Челюстенок».
Скрипнули деревянные ступеньки. Не двигаюсь. Кассиопея на позиции. Отступать некуда. У меня полная обойма и сердце, исполненное ненависти. Больше ничего и не нужно.
– Кэсси, это Зомби, – шепчет Сэм.
Кто же еще. Ковыляет, как настоящий зомби. Запыхался. Прислоняется к стене. Бледный как смерть.
– Ну? – спрашиваю из подвального угла. – Нашел его?
Зомби мотает головой. Он смотрит вверх, а после снова на меня.
– Вертушка, – отвечает Зомби.
– Что с вертушкой? Эван ее взорвал? – Тупой вопрос. Я бы услышала.
– Он в ней.
Ему надо сесть. Уж я-то знаю, каково стоять с такой раной в ноге. Почему же он не садится? Почему отирается у лестницы?
– Что значит – в ней?
– Он сел в нее. Они его взяли, Кэсси.
Опять смотрит вверх, и я спрашиваю, зачем он это делает.
– Там была ударная команда…
– Там ударная команда?
– Там была ударная команда. – Вытирает тыльной стороной ладони рот. – Больше нет.
Голос у Зомби дрожит, и я сомневаюсь, что от боли или холода. Бен Пэриш явно напуган до смерти.
– Рингер? – Дьявол, Салливан, кто же еще? – Она.
Зомби кивает. Затем снова смотрит вверх. Тут я встаю. И Сэм встает. Я велю ему оставаться на месте, но он не слушает.
Бен поднимает руку:
– Кэсси, этому есть объяснение.
– Кто бы сомневался.
– Ты должна ее выслушать.
– Иначе что? Эта суперниндзя сломает мне шею? Зомби, ты спятил? Она привела их к нам.
– Тебе придется мне поверить.
– Нет, это тебе придется мне поверить. Еще до ее ухода я говорила тебе – с ней что-то не так. И вот она вернулась, и теперь все действительно очень хреново. Тебе этого мало? Что ей еще натворить, чтобы ты наконец понял – она на стороне противника?
– Кэсси… – Бен пытается держать ситуацию под контролем. – Я прошу тебя, опусти оружие…
– Не дождешься.
Очень старается сохранить выдержку.
– Я не позволю тебе убить ее, Кэсси.
– Зомби – наш сержант, – встревает Сэм. – Ты должна делать, как он говорит.
Снова скрипят ступеньки. Рингер останавливается на полпути. На меня не смотрит, глядит на Бена. На какую-то ужасную секунду мне приходит в голову мысль убить их обоих, схватить Сэма с Меган и бежать куда глаза глядят. Если постоянно выбираешь чью-то сторону; решаешь, кому доверять и силишься понять, где правда, то в итоге доходишь до точки, когда наименее тягостным выходом становится решение обрубить все концы. Тебя, как самоубийцу, уже тошнит от неразрешимых проблем.
«Все нормально, – говорит ей Бен. Или мне. Или нам обеим. – Все будет хорошо».
«Пусть оставит винтовку на лестнице», – отзываюсь я.
Рингер тут же бросает винтовку. Но мне почему-то все равно неуютно. Потом она спускается и садится на нижнюю ступеньку.
Со дня прибытия иных я слышала до черта диких историй, но эта была самой невероятной.
Выслушав ее один раз, я решила, что упустила нечто важное, и попросила Рингер повторить, только медленнее, и добавить чуток деталей и намного больше доказательств.
– Они не здесь, – говорит Рингер. – Я даже не уверена, что они там. – Она указывает на потолок и на невидимое из подвала небо.
– Как это их там нет? – недоумевает Бен.
Ну вот, опять он выступает в роли сладкоречивого придворного королевы Рингер. Я начинаю сомневаться, что Бен хоть немного разбирается в людях. С начала войны его уже дважды подстрелили, и оба раза в него стрелял якобы союзник.
«Берегись, Пэриш – бог троицу любит».
– Корабль-носитель может работать в автоматическом режиме, – продолжает Рингер. – Очевидно, его создала какая-то форма разумной жизни, но сами создатели могут быть в миллионах световых лет от нас… Или их вовсе не существует.
– Вовсе не существует? – переспрашивает Бен.
– Погибли или вымерли.
– Да, почему бы нет? – Я постукиваю пальцем по затвору М-16.
Бен верит ей после того, как она соврала про Чашку и о том, где зимовала, плюс привела с собой врага, плюс уже дважды в него стреляла. И пусть верит, его дело. Я не настолько очарована женскими прелестями Рингер, которые, кстати, уместятся на острие иглы, и еще ангелам будет где поплясать.
– Их зонды обнаружили нас пару тысяч лет назад. Они за нами наблюдали. Ждали. В какой-то момент они решили, что мы недостаточно хороши ни для Земли, ни для себя самих. Тогда они построили этот корабль, начинили его бомбами, дронами и вирусной чумой и направили к Земле с целью стереть с ее лица девяносто девять и девять десятых процентов населения при содействии людей, которым с рождения промывали мозги… потому что это ради нашей же пользы…
– Кэсси, – говорит Бен, – притормози.
– Это один сценарий, – спокойно говорит Рингер. – И наилучший из всех.
Я встряхиваю голову и смотрю на малышей, которые сидят в углу под большим одеялом. Невероятно, но они уснули. Прижались друг к другу, приткнув под себя мишку, – такая идиллия, что словами не передать. Вернее, была бы идиллия, но в этой картине есть что-то душераздирающе символическое. То есть не что-то, а все.
– Прямо как твоя теория о глушителях, – огрызаюсь я. – Компьютерная программа загружается в плоды и запускается, когда ребенок достигает пубертатного возраста. Сценарий.
– Нет, это факт. Вош подтвердил.
– Ага. Маньяк, который руководил убийством семи миллиардов человек. Ну, если уж он так говорит, то, значит – правда.
– Зачем еще ему так отчаянно нужен Уокер?
– О, я не знаю. Может быть, потому, что Эван предал всю свою цивилизацию и единственный на планете способен их остановить?
Рингер смотрит на меня, как на мерзость, застрявшую в зубной щетке.
– Будь дело было только в этом, твой бойфренд был бы уже мертв.
– Он, может быть, и мертв уже. Ты постоянно выставляешься всезнайкой, и меня от этого клинит, хотя на самом деле ни черта ты не знаешь. Теории, сценарии, вероятности, шансы и прочее. И просто к твоему сведению, без опоры на теорию «Я Рингер, следовательно, я знаю все», – он мне не бойфренд.
У меня горят щеки. Я вспоминаю ночь, когда высадилась на скульптурном берегу страны Эванлэнд и водрузила свой флаг. Бен что-то говорит, но я пропускаю его слова мимо ушей, потому что злюсь на собственные мысли. Какой флаг? Кого я завоевала? Разве не Эван захватчик?
Ознакомительная версия.
