НАТО хорошие карты.
– Не помогут вам карты. Ни топографические, ни таро. До святого места именем Мотыгино ваша НАТА ни в жизнь не доскачет.
Венсан ухмыльнулся.
– Что, мотыгинские танки не дадут?
– Нет, мотыгинские медведищи. По дружбе сообщаю: обучены нападать из берлог. Могут перемещаться на подводах, прятаться в дуплах и десантироваться с парашютами.
– С транспортных монгольферов?
– В лапы попадаться не советую. Озверевший мотыгинский медведь снимает показания с головы.
– А потом пьет водку и идет париться в баню?
– Ну, если бурый. Белые медведи в прорубях купаются. Сам понимаешь, войска-то зимние, жару плохо переносят. Но водку тоже любят.
Венсан уронил лопату и беззвучно затрясся.
– Эй! Ты давай копай, копай, не отлынивай. Между прочим, Земля предлагает рыть не яму, а траншею. Потому что богу войны она больше понравится. И чтоб, значит, быстрее получилось.
– А то бы мы сами не догадались, – фыркнул Венсан. – Медведь мотыгинский.
* * *
Догадаться-то догадались, но вот провозились и не день, и не два. Лишь на следующие сутки удалось открыть шлюзовую камеру, да и то лишь одну.
– Уф! – сказал Григорий. – Дальше-то что, командир?
С двух сторон угрожающе нависали стенки узкой щели. Лезть в люк не хотелось. Однако ресурсы «Спэрроу-1» следовало пустить в дело. Уж больно много сил и денег было положено на то, чтобы он оказался на Марсе.
– Я буду ночевать здесь, – сказал Эдвин. – А вы возвращайтесь-ка на «Спэрроу-2».
– Погоди, а если опять засыплет?
– Опять откопаете.
– Рискованно, Эдди.
– Ты думаешь, на нас свалится второй метеорит?
– Трудно представить, конечно. Но Марс ведь большой, а первый почти попал в «Спэрроу»! Не странно ли, а? Что, больше некуда было падать?
Эдвин махнул рукой.
– Попал – не попал… Совпадение маловероятное, но возможное.
– Да, но даже отдаленное падение может вызвать опасные сотрясения грунта. Оползень очень неустойчив. Пройдут тысячи лет, прежде чем это, – Григорий показал на стенки траншеи, – прежде чем это слежится. Понимаешь?
– Кислород, воду, остатки электроэнергии, словом, все, что есть на борту «Спэрроу-1», необходимо использовать до конца. Гибель «Калифорнии» до безобразия сократила программу. Нужно беречь все остатки.
– Твердо решил?
Эдвин вздохнул.
– Хозяйственный ты мужик, Эдди. При Сталине тебя бы раскулачили.
– Что значит raskulachili?
– А, нормальному гуманоиду не понять. У вас ведь не было мрачного большевизма.
– Нет. Только невинное рабство.
Эдвин полез в люк. Кислород в его баллонах практически иссяк, а подключать аварийный еще раз не хотелось. При проколе мембраны игольчатым штуцером возможен краткий контакт с марсианской атмосферой. Ни к чему это, господа. Когда голова находится в шлеме, даже нос не вытереть.
* * *
– Осторожней со мной, – предупредил Го. – Я одичал.
Он сидел за стеклянной перегородкой. Грустный, небритый, плохо накормленный. Зато совершивший большое научное открытие.
– Знаешь, – сообщил Го, – приборы «Спэрроу» закончили анализ образцов грунта, добытого нашей маленькой буровой установкой.
– Эге! Так-так.
– Представь себе, обнаружены органические вещества.
– Ни больше и не меньше?
Эдвин снял шлем и начал медленно расстегивать комбинезон. Обнаружение органических веществ на Марсе стало первым существенным успехом экспедиции. Ранее приборы нескольких автоматических станций не смогли этого сделать. Почему? Ни одна из этих станций не опускалась на дно бывшей реки. А в поверхностных слоях грунта с возвышенностей органика вполне могла разрушиться. При жестком космическом и ультрафиолетовом облучении, резких температурных контрастах и мощной ветровой эрозии было бы даже удивительно, если б она сохранилась. В течение огромного количества лет.
– Прекрасно, Го. Поздравляю! На какой глубине обнаружены органические примеси?
– Начиная с одиннадцати метров.
– И до?
– Неизвестно. Дальше буровая машина стала. Потому что электричество отрубилось. Весьма своевременно, должен сказать.
– Вещества удалось идентифицировать?
– Частично. На Марсе когда-то порядком воняло.
– Метан и аммиак?
– Точно.
– Ну-у, этого добра хватает даже на Юпитере.
– Тиомочевина.
– Уже лучше. Но тиомочевина, насколько я помню, не является обязательным компонентом земных организмов.
– А почему на Марсе должны быть земные организмы?
– Я этого не говорил. Что еще?
– А еще – аминокислоты, – ухмыльнулся Го.
– Ого! Белковые, небелковые?
– Не знаю. Как всегда, материала не хватило для самых интересных опытов. Зато удалось экспериментально доказать, что законы Паркинсона действуют и здесь. Если неприятность может случиться, она случается не только на Земле, но и на Марсе. Вывод: Вселенная едина.
– Этого мало, – сказал Эдвин. – Законов Паркинсона. Связь со «Спэрроу-2» удалось наладить?
– Да, с помощью выносной антенны.
– Тогда передай, чтобы немедленно запускали свою буровую установку. Немедленно! Вне всякой очереди.
– Вряд ли они чего отковыряют, Эдди. Высоко сидят, на плоскогорье.
– Пусть бурят, – упрямо повторил Эдвин. – На полную глубину. Ты что, не понимаешь важности или притворяешься?
– Да почему? Только подтверждение появится каким-то новым, иным путем. Причем очень скоро. Так мне кажется.
– Что-то тебе слишком много кажется, – проворчал Эдвин и завалился спать.
Впрочем, заснуть не удавалось. Все тело немилосердно ныло, а средств от этого не предусмотрели. Никому ведь и в голову не приходило, что на планете войны надо рыть траншеи.
* * *
За ночь их не завалило. Но ветер нанес в раскоп много песка, чуть ли не до уровня шлюзовой камеры. Срочно требовалось его выгрести, расширить свободное пространство и попытаться хотя бы частично восстановить работоспособность солнечных батарей. А для всей этой немалой возни имелось только две пары рук. Потому что расклад получился следующий.
Венсан остался на «Спэрроу-2» чтобы контролировать работу буровой установки и проводить анализы керна. Здесь он был незаменим, поскольку прошел специальную подготовку. Го, как тот ни рвался наружу, снова пришлось сидеть взаперти, поскольку китаец оставался единственным «чистым» членом команды, еще не рисковавшим заразиться какой-нибудь марсианской инфекцией. Хотя открытие органических веществ, которое он сам же и совершил, еще и не доказывало наличие чужой жизни, но вот опасения усиливало многократно. Центр управления не исключал возможности, что, при самом неблагоприятном сценарии, только Го останется на ногах и сможет оказать помощь Эдвину, Венсану или Григорию, если те вдруг заболеют. Кроме того, для возвращения на «Одиссей» требовался хотя бы один сравнительно здоровый пилот. Так и получилось, что за лопаты должны были вновь взяться американский полковник и русский подполковник, высшее начальство экспедиции. Впрочем, подчиненные этому не слишком радовались.
– Я здесь свихнусь, – стонал Го. – Мне что, так и торчать на скамейке запасных? Выпустите меня!
– Вот тогда свихнешься, тогда и выпустим, – пообещал Эдвин. – В конце концов, много поколений твоих соотечественников проживали в пещерных домах. Некоторые и сейчас живут.
– У всех предки живали в пещерах, – обиделся Го. – Если хорошо покопаться.
А хорошо покопаться как раз и предстояло. Эдвин выбрался наружу. Постоял немного, приглядываясь. Потом принялся выбрасывать
