Корабли Дузара коснулись мягкого ковра ярко-оранжевого морского дна, извергнув из своих недр полсотни воинов, и в этот же водоворот режущих и рубящих мечей прыгнул Комал, огромный бенс.
XI. Зеленые люди и белые обезьяны
Меч воина Торказа нанес быстрый удар в лоб Карториса. Перед ним промелькнуло видение мягких женских рук, обвившихся вокруг его шеи, и теплые губы прикоснулись к его губам, прежде чем он потерял сознание.
Как долго он лежал в бессознательном состоянии, он не знал, но когда он открыл глаза, то не увидел ничего, кроме мертвых тел зеленых воинов и воинов Дузара, а так же тела огромного бенса, лежащего рядом.
Тувии не было, не было среди мертвых и тела Комала.
Слабый от потери крови, Карторис медленно двинулся в Аантору и достиг его предместий в темноте.
Больше всего ему хотелось пить, и поэтому он пошел по широкому проспекту к центральной площади, где, он знал, в полуразрушенном здании напротив большого дворца древнего джеддака можно было найти бесценный напиток.
Приведенный в уныние странной последовательностью событий, которые, казалось, были предопределены для того, чтобы расстроить все его попытки служить принцессе Птарса, он совсем не обращал внимания на то, что его окружало; двигался по пустынному городу, не замечая притаившихся в черной тени таинственных зданий белых обезьян.
Но если Карториса не интересовало то, что его окружало, этого нельзя было сказать о других глазах, наблюдавших за тем, как он вышел на площадь, и следивших за его медленными шагами к мраморному зданию, в котором находился крошечный, наполовину пересохший ручей, чьих вод можно было достичь, лишь вырыв глубокую яму в красном песке, засыпавшем его.
Когда юноша вошел в маленькое здание, дюжина неловких фигур появилась у дверного проема дворца Все они быстро и бесшумно пересекли площадь в его направлении.
Полчаса Карторис находился в здании, докапываясь до воды, и добыл несколько так ему необходимых глотков — плод своего труда Затем он поднялся и покинул здание. Едва он ступил на порог, как двенадцать воинов Торказа набросились на него.
Не имея времени на то, чтобы обнажить свой меч, он быстро извлек свой длинный и острый кинжал и, прежде чем он упал, больше, чем одно зеленое сердце перестало биться, соприкоснувшись с его острым кинжалом.
Но они взяли верх и выхватили у него оружие, но только девять из двенадцати воинов вернулись со своим трофеем.
Они грубо притащили пленника во дворцовую тюрьму, где в полной темноте приковали его ржавыми цепями к прочной каменной стене.
— Завтра с тобой будет говорить Тар Ван, — сказали ему. — Сейчас он спит. Велико же будет его удовлетворение, когда он узнает, кто бродит у нас, и велика будет радость Гортан Гура, когда Тар Ван притащит к нему сумасшедшего глупца, осмелившегося коснуться своим мечом великого джеддака.
Затем, когда все удалились, из таинственной темноты до его ушей донесся звук босых ног осторожно ступавших по камню. Этот звук приближался к тому месту, где он лежал безоружный и беззащитный.
Прошло несколько минут, показавшихся часами, в течение которых могильная тишина сменялась повторяющимся шарканьем босых ног, осторожно крадущихся к нему.
Наконец он услышал внезапный бросок необутых ног через зияющую темноту и звук драки на некотором расстоянии от него, тяжелое дыхание и проклятия, которые бормотал человек, сражающийся против численно превосходящего противника Затем послышался звон цепей и шум бьющейся о камень разорванной цепи.
Опять наступила тишина. Но только на мгновение. Вот он еще раз услышал мягкие шаги, приближающиеся к нему. Ему показалось, что он рассмотрел злые глаза, устрашающе блестевшие на него из темноты. Он слышал тяжелое дыхание мощных легких. Затем опять последовал шум многих ног, двигающихся к нему, и что-то навалилось на него.
Руки, оканчивающиеся пальцами, как у человека, сомкнулись на его горле, руках и ногах. Волосатые тела напряглись и боролись с его гладким телом, в зловещей темноте он сражался с ужасными врагами из тюрьмы древнего Аантора.
Карторис из Гелиума походил на мускулистого громадного бога, и все же в объятиях этих невидимых созданий адской ночи он был беспомощен, как слабая женщина.
Но он продолжал борьбу, раздавая бесполезные удары большим волосатым животным, которых он не видел, чувствуя толстые, короткие шеи под своими пальцами, слюну, текущую по щекам, и горячее вонючее дыхание из их ноздрей.
Клыки, мощные клыки, он знал, были рядом, и он не мог догадаться, почему они не впиваются в его тело?
Наконец, он почувствовал волнение своих врагов, бегающих вокруг тяжелой цепи, которой он был прикован, и вскоре до него донесся тот же звук, который он слышал раньше, незадолго до того, как на него напали; его цепь разорвалась, и оторванный конец ее стукнул по каменной стене.
Теперь его подхватили с обеих сторон и быстро потащили по темным коридорам навстречу неведомой судьбе.
Сначала он думал, что враги его могли быть из племени Торказа, но их волосатые тела поколебали его предположение. Теперь ему, наконец, стало ясно, кто они, хотя он и не мог понять, почему они не убили его и не сожрали сразу же на месте.
После получасового или более долгого движения по подземным коридорам, которые являются отличительной чертой всех городов Барсума, как современных, так и древних, пленившие его существа внезапно выскочили во двор, освещенный луной, далеко от центральной площади.
Карторис сразу же увидел, что он был во власти больших белых обезьян Барсума. Единственное, что до сих пор вызывало сомнение относительно нападающих, был волосяной покров на их груди, так как белые обезьяны, за исключением копны волос, дыбом поднимающихся на их головах, совершенно голые.
Теперь он видел причину своего заблуждения: грудь каждой обезьяны пересекали ленты из волосяной шкуры бенса, в подражание одеянию зеленых воинов, которые так часто разбивали свой лагерь в этом пустынном городе.
Карторис читал о существовании племени обезьян, медленно движущихся к более высоким ступеням развития. В руки таких он и попал, но каковы были их намерения?
Когда он разглядел двор, то увидел пятьдесят страшных животных, сидящих на корточках, а на некотором расстоянии находилось другое живое существо, тщательно охраняемое.
Когда его глаза встретились с глазами его товарища по несчастью, улыбка осветила лицо последнего, и с его губ сорвалось приветствие:
— Каор, красный стрелок!
Это был Кар Комак, стрелок.
