Ознакомительная версия.
– А что там?
Геер дернул щекой и мрачно произнес:
– Лучше тебе этого не знать, а мне – не вспоминать.
– Как скажешь, – послушно согласился Егор.
Они еще немного помолчали, глядя на серую, мерцающую, оцепеневшую воду Москвы-реки.
– Как люди жили в прошлом? – спросил вдруг Геер.
– Ты о чем? – не понял Егор.
– Ну, как жили они до того, как все это началось?
Волчок подумал, пожал плечами:
– Да обычно. Ходили на работу, пили чай с вареньем, ели борщ и котлеты. По выходным выбирались в кино или в ресторан. Ресторанов тогда было много. Японские, китайские, итальянские… И еда в них стоила дешево.
Геер мечтательно улыбнулся.
– Хотел бы я на это посмотреть. По улицам, наверное, ходили одни толстяки?
Егор засмеялся.
– Не только. Но толстяков было хоть отбавляй.
Медиум вздохнул и проговорил:
– Хотел бы и я так.
– Как?
– Есть дешевую еду и толстеть. Нет ничего лучше этого.
– С этим не поспоришь, – согласился Волчок. – Послушай, Геер… Я читал, что во время Войны Рас люди бомбили поселения эволоидов ядерными бомбами. Это правда?
Медиум кивнул:
– Правда.
– Ты это видел?
Геер покачал коротко стриженной головой:
– Нет. Это было еще до моего рождения. Когда я родился, эволоиды уже придумали свой «антидерьмин» и очистил воздух Земли от радиации и пыли. Вот только с Оптиной ничего сделать не смогли. Но что ни говори, а в появлении Оптины есть и положительный момент.
– Это какой же?
– Люди и эволоиды помирились. Пусть ненадолго, но все же.
– Ты думаешь, война продолжится?
Геер помолчал немного, а потом сказал:
– Эволоиды набирают силу и прибирают к рукам власть. А в душах деградантов остается все меньше человеческого, и скоро они окончательно превратятся в страшных, неуправляемых зверей. Мы, люди, оказались уязвимее всех. Для эволоидов мы рабы. Слабые, неумелые, неразумные, но пока что приносящие пользу. Как только надобность в нас окончательно отпадет, они сотрут нас с лица Земли.
– Ты говоришь об этом таким голосом, будто подобное положение дел тебя не сильно расстраивает, – заметил Егор.
Медиум пожал плечами:
– А чего расстраиваться? Эволоиды считают себя следующей ступенью эволюции, и нам это не нравится. Но по сути они совершенно правы. Эволоиды умеют много такого, что нам и не снилось. Они читают мысли, проходят сквозь стены, левитируют, передвигают предметы силой мысли… И много чего еще. Если считать, что человек создан по образу и подобию Божьему, то эволоиды стоят к Богу намного ближе, чем мы. Если кто-то и придумает, как справиться с Оптиной, то это будут эволоиды. Они уже научились получать от нее пользу.
– Пользу? – удивился Егор. – Какую?
– Они добывают в Оптине гелий-3.
– Да, я что-то слышал об этом. Кочевники помогают им с добычей и транспортировкой гелия, верно?
– Угу.
– Но Оптина продолжает пожирать планету.
Геер вздохнул.
– Рано или поздно эволоиды придумают, как остановить ее наступление. Ну, или начнут ее колонизацию.
– Значит, ты думаешь, что люди обречены?
– Я этого не говорил. Эволоиды – совершенные создания, но они предсказуемы. А люди – нет. Так что если кто-то и может противостоять эволоидам, то лишь люди. Обычные люди, – добавил Геер, сделав упор на слове «обычные».
Егор это никак не прокомментировал. А медиум достал из сумки флягу с водой, свинтил крышку, сделал несколько глотков, вытер губы рукавом плаща и сказал:
– Когда я только начинал ходить в Оптину, у меня был учитель. Звали его Иван Комиссаров, но мы, медиумы, называли его просто Комиссар. Ему было лет шестьдесят, но оружие в руках он держал крепко, а голова у него варила покруче, чем у самых умных эволоидов. Он научил нас понимать Оптину. Научил прислушиваться к «голосу» Оптины и принимать верные решения. Кроме того, он показал, как обходить ловушки, рассказал нам про тварей, которые обитают в Оптине. В общем, научил всему, что умел сам.
– Откуда он это знал? – спросил Волчок.
Геер убрал фляжку в сумку и ответил:
– Считается, что он был первым добытчиком. Он ходил в Оптину десятки раз и всегда возвращался живым и невредимым, хотя не был медиумом. У Комиссара были два правила, которым он всегда следовал. Первое – если решил драться, то первый удар должен быть самым сильным, потому что второго может не быть. Второе – если ты один, а врагов много, выбирай для нападения самого сильного из них. Вырубишь его – остальные разбегутся сами.
– Вряд ли эти правила применимы в борьбе с эволоидами, – заметил Волчок.
Геер усмехнулся:
– Если не помогут эти, люди придумают другие.
Застегнув сумку, медиум нагнулся и помассировал левую щиколотку. Потом посмотрел на Егора и сказал:
– Пора отправляться в плавание. Ты готов?
– Всегда готов, – ответил тот. – Вот только не понимаю, на чем мы будем форсировать реку?
– А я тебе не говорил?
Егор покачал головой:
– Нет.
Медиум прищурил глаза, цвет которых был неуловим, и с лукавой ухмылкой произнес:
– Тебя это удивит. – Потом поднялся со скамейки, поправил на плече сумку и добавил: – Осталось недолго. Пересечем реку, а там рукой подать.
Метрах в двадцати от каменного парапета Геер вдруг остановился и, положив руку на плечо Егора, выдохнул:
– Опасность!
Егор встал как вкопанный и быстро оглядел берег, внутренне готовый к любому, даже самому жуткому, зрелищу. Но берег и река были чисты. В воздухе стояла тишина, и ничто не предвещало беды.
– Что здесь опасного? – тихо спросил Егор. – Я ничего не вижу.
– Силовые червоточины, – так же тихо отозвался Геер. – Мы называем их «схлопуны».
Волчок снова внимательно огляделся, однако и на этот раз не увидел ничего странного.
– Где они? Я ничего не вижу.
– Один – прямо перед нами.
Егор уставился в пространство перед собой. Он вглядывался не меньше десяти секунд, прежде чем понял, о чем говорил медиум. Метрах в пяти от него, у гранитного поребрика, подрагивал в воздухе легкий, почти неразличимый контур, похожий на вуаль, сделанную из невесомой и прозрачной ткани. Контур напоминал неровный круг, а размером был примерно раза в полтора больше среднего человека.
– Ну? – спросил Геер. – Теперь видишь?
– Теперь вижу, – ответил Волчок. – Потом скосил глаза на медиума и спросил: – Чем он для нас опасен?
Геер, не отвечая, расстегнул сумку, вытащил небольшой хлебный сухарь, слегка подбросил его на ладони, а потом несильно размахнулся и швырнул в призрачный контур.
Стоило сухарю коснуться «вуали», как что-то громко хлопнуло, и сухарь рассыпался в пыль, но тут же эта пыль завертелась маленьким смерчем и исчезла, будто кто-то стремительно втянул ее в себя.
Ознакомительная версия.
