Ещё пара метров и приподнимаю голову над краем арыка.
Ага… надо полагать – это Роберт?
Тип в камуфляже (какой-то совсем незнакомый) присел на камень с видеокамерой. Снимает какого-то камуфлированного дядьку со снайперкой.
Ах, вы, с-с-с… на охоту вышли?! Ждёте, пока загонщик выгонит вам дичь? А сахиб ее подстрелит…
Ну а она оказалась не такой, как все – сама к вам пожаловала…
Стрелять – стрёмно, наверняка тут охрана поблизости есть. Винтовочного выстрела они ждут, раз у этого типа винтовка в руках, а вот пистолетные или автоматные выстрелы их всполошат наверняка.
Осторожно подбираюсь к оператору, он весь занят съёмкой, по сторонам и не смотрит вовсе.
Тюк!
Рукояткой пистолета бью его в висок и еле успеваю подхватить на руки обмякшее тело. Один есть…
А на поясе у него нож – здоровенный и красивый. Есть и кобура – очень похожая на ту, что дал мне командир.
Ладно, с нею разберусь попозже, а вот нож – очень даже кстати, это не мой штык от автомата, сто раз точеный-переточеный.
Видимо, стрелок услышал-таки что-то подозрительное. Но, как и положено сахибу, торопливости не высказал, лишь величаво повернул голову в мою сторону.
Да так и замер, открывши рот.
С ходу бью его ногою в подбородок – прямо как по мячу.
Ажно зубы клацнули!
Заорать он так и не успел. Да теперь и не успеет.
Взмах ножа – и кровища хлынула из разрубленного горла.
Ох, ни хрена ж себе, у оператора и рубило! Ну, раз пошла такая пьянка…
Ещё несколько ударов – и голова покатилась по земле.
Хватаю рацию, лежащую около оператора.
– Ястреб – Пастуху!
– Слушаю.
– Отбой! Вы меня поняли?
– Нет.
– Операцию завершаем!
– Как хотите. Деньги вы уже отдали. Возврат невозможен.
– Да! Я так хочу! Не надо больше стрелять!
– Ждите. За вами сейчас придут.
Ага, из большой задницы мы, похоже, выбрались. Теперь – маленький подарок счастливой загранице…
Засунув ствол винтовки между камнями, сгибаю её ствол, сколько хватает сил. Не дюже до фига, но стрелять из неё теперь – себе дороже выйдет.
Подхватываю отрубленную голову, стараясь не запачкаться кровью. Так…
Ставлю её на приклад снайперской винтовки и подхватываю камеру. Она лежит на траве и жужжит мотором. Объектив смотрит в небо – ищет ангелов? Неча от дела отлынивать, пускай трофейная техника поработает на всеобщее благо… Как пользоваться камерой я знаю. Правда, не этой, ну да все они на один лад…
Ага, вот и кнопка зума.
Крупным планом снимаю безголовое тело сахиба и перевожу объектив на голову. Вот – теперь совсем другой коленкор…
Останавливаю съемку и, выдрав кассету, кладу её на тело оператора. Вот привезут её к счастливым буржуям, сядут они у телевизора на просмотр… то-то радости будет! Что не сами они сюда намылились… на сафари…
Камеру зашвыриваю в кусты. Обтираю нож о форму хозяина и одним взмахом разрезаю его ремень. Сдергиваю с него кобуру с пистолетом и ножны от ножа и прилаживаю их рядом с командирским стволом. Сую под труп сахиба расчекованную "эфку" и в темпе делаю ноги назад.
Уже почти добравшись до ребят, слышу сзади глухой взрыв. Надо полагать, охрана обнаружила непорядок…
Уж не знаю, кем там был этот сахиб, но шумиха была изрядная! Отголоски даже и до нас докатились. Особый отдел вынул из каждого душу по поводу этого боя, но ребята только пожимали плечами. Лежали, стреляли – по нам тоже кто-то стрелял. И всё. Командир тоже недоумевал – какого рожна вам, товарищи, надобно? Скажите спасибо, что живыми вернулись, да радиста раненого вытащили.
Про мою вылазку он молчал. Ещё там, когда я, возвратившись, отдал ему пистолет и обо всём доложил, он, посмотрев на меня, тихо сказал: "Рукав об траву потри – кровь видно. И трофеи свои спрячь подальше, усек?"
А продолжение этой истории вышло и вовсе неожиданным. Неделю спустя, Горбунов вызвал меня в штаб. Выслушав мой рапорт, буркнул: "Собирайся с нами поедешь. Почту сопровождать".
Ничего необычного в этом не было, и вскоре я уже сидел на заднем сидении буханки.
Поплутав по городу, машина остановилась около какого-то домика. Водитель остался за рулем, а мы со старшим лейтенантом вошли в дверь. Это оказался дукан, причем я его знал. Стоял он напротив штаба и наши офицеры частенько сюда заглядывали. Мне тут бывать не приходилось, но желание такое имелось.
Войдя внутрь, старший лейтенант обратился к хозяину, стоявшему вполоборота к нам и о чем-то разговаривавшему с каким-то лейтенантом. Тот был одет в новенькую форму, видать только прибыл.
– Салам, уважаемый!
– Ваалейкум ваассалам, дорогой! Одну минуточку, сейчас я отпущу товарища лейтенанта…
Говоря это, он обернулся к нам, и мои руки сжались на автомате, сбрасывая предохранитель.
Щеку дуканщика пересекали два шрама…
Полосатый…
– Ястреб?
Лицо хозяина лавки изменилось, и его рука рванулась куда-то под прилавок.
Бац!
Перемахнувший через прилавок лейтенант, влепил дуканщику прямо в лобешник подкованным сапогом. Тот обмяк и сполз на землю. Из его руки выпал и глухо звякнул об пол пистолет.
– Что ж ты так? – укоризненно покачал головою лейтенант, вернее – капитан Лапшин, командир разведроты, подбирая оружие противника. А я и не узнал его! Лейтенантские погоны, непривычно новенькая форма – раньше-то я его все больше в полевой замызганной видел, да по вечерам. Днем и не встречались ни разу.
– Так… товарищ капитан… вырвалось как-то…
– Язык, любезный мой, за зубами держать надобно – дольше проживешь! Ладно, вяжи этого типа.
После быстрого обыска, который мы все учинили в дукане, предварительно заперев входную дверь, на свет божий появилась снайперская винтовка. Нашел её Лапшин. Тайник был сделан в двойной стенке шкафа. Рядом на полу стояла пара ботинок. Подняв один из них, я удивленно присвистнул. Подошва на правом ботинке была два раза толще обычной!
– Это, чтобы следы путать, – увидев мой удивленный взгляд, пояснил капитан. – Когда в таком ботинке ходишь, у следопыта возникает мысль, что с правой ногой что-то не так. Вот и ищут колченогого.
Рядом с винтовкой обнаружилась тетрадь. Пролистав её, Лапшин помрачнел.
– Это его бухгалтерия, – ответил он на немой вопрос Горбунова. – Когда и куда выходил, сколько положил наших. И сколько за это получил…
Да уж, сидя в этом логове, Саид мог почти досконально быть в курсе наших дел. Заходили сюда многие, даже и в обеденный перерыв забегали. Дукан стоял тут с незапамятных времен, и к его хозяину уже все привыкли. Так что и языки особо не контролировали. А мы-то всё гадали – откуда у Саида информация?
