Наши богачи очень дорожат собственной жизнью. Так что «Московские зори» себя окупят.
Но хоть убей, не могу понять, зачем именно там Паук назначил мне рандеву?
Раньше он вроде не особо стремился к публичности. Да и мне ни к чему. Ведь в этом грёбаном ресторане рискуешь не то что быть замеченным, а вообще угодить в светскую хронику!
И делать оттуда ноги – нешуточная проблема. Пускай киношные агенты угоняют вертолёты, а нам бы чего по старинке – на земле или под землёй…
Я закрыл глаза.
Да, боюсь высоты. С детства. И что такого?
Вполне приличная фобия.
Ни пауков, ни лягушек, ни крыс… А пустоты у себя под ногами – сотен метров бездны, в которую будешь падать бесконечно долгие секунды…
Я судорожно сглотнул.
И представлять муторно – не то что подниматься в эту чёртову «летающую тарелку»!
Одно утешает: если б Паук хотел меня сдать – не было нужды тащить меня в аттракцион для супербогатых. Слишком замысловато.
Это только в плохих фильмах нужны пышные декорации.
В Москве хватает мест, где ОКАМ мог бы повязать меня без всякого пафоса.
ВАМ ПИСЬМО! – снова пропела операционная система.
Я вздрогнул.
Снипер решил что-то добавить к досье?
Я тронул пальцем иконку.
Нет, это с другого почтового ящика. И от другого адресата…
Мне вдруг стало жутко – будто сейчас я не у Чистых прудов, а опять в Зоне. И вокруг плавают медузы. Плавают, выстраиваясь в капкан…
Закрыл глаза и сидел так несколько секунд.
Потом всё-таки коснулся экрана.
Прочитал.
И откинулся на спинку скамейки.
У меня больше нет недели. Деньги нужны через два дня.
Я глянул на циферблат в углу экрана. До встречи – один час сорок четыре минуты. Выключил планшет и спрятал его в рюкзачок.
Подумал и отключил телефон. Достал оттуда симку и аккумулятор, сунул всё отдельно в карман куртки.
Через десять минут я был уже на Курском вокзале. Оставил в автоматической камере хранения пакет с не очень ценным содержимым – кроме фальшивых документов, только заряженный «грач» с запасным магазином и пара артефактов.
Конечно, мелочь. Можно сказать, обязательный набор – как у девушки зеркальце и помада…
Только вряд ли меня поняли бы охранники, сканирующие посетителей у входа в «Московские зори». К чему лишние объяснения?
Я перекусил в «Пирогах» – достаточно дёшево по московским меркам. И оставшееся время потратил на то, чтобы ещё раз изучить схему дирижабля. В первую очередь всё, что касалось вертолётной площадки и экстренной эвакуации.
Когда оставалось около получаса, я заперся в кабинке общественного туалета и, глядя в экран выключенного планшета, аккуратно приклеил усы и бороду. Надел тёмные очки.
Вроде и примитивная маскировка, но обычно срабатывает.
В 18.15 я был уже возле ближайшей причальной башни – на углу Николоямской и Земляного Вала.
Чтоб её выстроить, пришлось снести несколько домов – из тех, что сильно пострадали при выбросе протоплазмы. Я помню этот район пару лет назад – думаю, владельцы зданий были рады сбагрить их по дешёвке. А может, и вообще их никто не спрашивал – заплатили копеечную компенсацию, как тем, чьи дома снесли при создании охранного периметра в Митино.
«Высота причальной башни – 87 метров», – вспомнил я фразу из досье.
Вроде и немного. Но это если по земле. А когда снизу смотришь на эту торчащую выше всей округи железобетонную хреновину – воспринимается она иначе.
Особенно когда тебе предстоит оказаться на самой её вершине…
К чёрту!
Что-то ты совсем расклеился, Тень. Зона выходит боком или больше двух недель со «сталкеровкой» в обнимку?
В любом случае пора уже брать себя в руки.
Я шагнул вперёд.
Стеклянные створки дверей услужливо распахнулись. Я прошёл через рамку сканера. Мимо охранников, через залитый электрическим светом холл двинулся к лифтам. Вошёл вместе с толпой в просторную кабину и надавил верхнюю кнопку.
Кстати, народу – вообще много.
Понятное дело. Башня ведь не только причал. Это ещё и немаленький бизнес-центр.
За прозрачными стенами лифта уплывали вниз бутики, кафе, игровые залы и офисы…
Часть людей выходила, часть – входила. В этом круговороте был неподвижен только я и группа пожилых японцев с фотоаппаратами.
«14», «15», «16»…
Остался наедине с японцами. Они оживлённо лопотали по-своему. На всякий случай я встал к ним спиной – еще вздумают фотографировать, как одну из диковин.
«20». Мелодичная трель.
Всё. Выше не повезёт.
Двери лифта распахиваются на застеклённую площадку.
Стайка молодёжи с баночным пивом в руках любуется видом Москвы. Хотя это ещё не самый верхний этаж.
Выше их просто не пустят. Да и японцам, похоже, «Московские зори» не по карману. Выстроились вдоль прозрачных стен, нацелились фотоаппаратами – ждут прибытия.
К невзрачной двери справа от лифта я иду в гордом одиночестве.
Хм-м, а дверь-то закрыта.
Рядом есть звонок. Вдавливаю кнопку. Никакой реакции.
Спят они, что ли?
– Эй! – говорю я, уставившись в зрачок видеокамеры. – А нельзя ли поживее?
Оглядываюсь. Серебристый диск с каждой секундой вырастает на фоне безоблачного неба.
Не хватало мне ещё опоздать!
Наконец стальная дверь приоткрывается. На пороге двухметровый угрюмый охранник:
– Чего надо? – Во взгляде – откровенная неприязнь.
Угу, внешность у меня скромная – потёртые джинсы и куртка, растоптанные кроссовки. Таким нищебродам положено кутить в «Макдоналдсах»! Никак не соответствую высоким критериям заведения!
Тем более что настоящие клиенты редко используют общий лифт: они предпочитают специальный, с подземного паркинга, – тот идёт до самой крыши без всяких остановок.
Улыбаюсь охраннику:
– У меня заказан столик. Меня зовут Иван Абрамович.
Даже в гриме я не сильно похож на Абрамовича, но Паук сказал: «Представишься именно так».
Охранник каменеет лицом и бормочет:
– Одну минуту…
Закрывает дверь. Но распахивает почти сразу. Долю мгновения кажется – это совсем другой человек. Открытый, улыбчивый, с бездной двухметрового обаяния:
– Здравствуйте! Прошу вас!
Воодушевленные японцы начинают сверкать фотовспышками.
К счастью, дверь за мной быстро захлопнулась.
