добраться до бухты. Мальчик лежал под парусом, свернувшись клубочком, и боязливо поглядывал на высокого северянина.
Время было уже далеко за полдень, когда Халлик наконец осмелел.
– А кто вы, господин? Вы выглядите как наши, с Севера. И говорите со мной по-северному.
– Я? Ну, много кто… Раньше, до того как попасть в Ноэль, меня звали Уильямом, – вспоминая прошлое, граф улыбнулся.
– А вы откуда?
– Из Офурта.
– О, вурдалачий край! – охнул мальчик и вынырнул ненадолго из мрачных дум.
– Да, да…
– А вы видели когда-нибудь вурдалаков? Они и впрямь существуют?
– Видел, Халлик, видел.
– И какие они?
– Страшные, – коротко ответил Юлиан, не желая вдаваться в подробности.
– Дядь, – после недолгого молчания спросил Халлик, – а как там, у Ямеса, вы знаете? Папе там будет хорошо?
Юлиан помедлил, нахмурился. Он не верил в богов, но сейчас нельзя говорить правду, хотя бы ради душевного спокойствия ребенка, которому и так досталось на его коротком веку.
– Не знаю. Но, думаю, твой отец рад, что ты выжил. Ты подрастешь, возмужаешь, заведешь свою семью и выполнишь долг перед родителями.
– Долг? Какой? Папа говорил, что мой долг – научиться его ремеслу. Не зря же я родился перед днем Аарда!
– Продолжение рода. Это один из главных заветов Ямеса.
– А-а-а. А у вас есть дети?
– Нет, – покачал головой Юлиан и поморщился от соленых брызг. Рыболовная лодка весело летела над игривыми волнами в сторону маяка, который еще прятался за мысом. Солнце гладило прохладными лучами бледные лица ребенка и мужчины.
– Вы меня отправите к дяде Барну?
– Нет. Если ты говоришь, что твой отец с братом постоянно ругались, то сомневаюсь, что тебе там будут рады.
– А куда вы меня? – с испугом прошептал ребенок, выглядывая из-под накинутого плаща.
– Что-нибудь придумаем, не переживай.
– Зачем вам столько медуз?
– Это неважно.
– Вы их едите?..
– О боги, нет, они ядовиты! Это не для меня.
Мальчик умолк и нахохлился, озираясь по сторонам, но, судя по выражению лица, он вновь переживал те ужасные моменты после появления левиафана.
– Дядь, а, дядь? А то чудище с шестью глазищами, оно давно здесь живет? Папа… – и мальчик всхлипнул, – говорил, что это выдумка. Говорил, только идиоты верят в россказни в тавернах.
– Давно, Халлик… Просыпается он раз в пятнадцать лет, но сейчас пробудился на год раньше. А глаз у левиафана пять, потому что некогда один ему повредил рыцарь Ной из Белого Афолеона.
– Да нет же! Шесть! Он как вылез по правому борту, там три глаза было, я помню. А потом повернулся, чтобы укусить за корму, там тоже три.
– Тебе показалось, – нахмурился Юлиан, вспоминая клятвенные заверения прислуги Авариэля.
– Не, я глазастый, и папа всегда ругался из-за этого. Мол, примечаю всякую ерунду… Оно как вынырнуло, с полкорабля размером, так я сразу все рассмотрел. Ну, там сложно было не увидеть, дядь… Его глаза мерцали во тьме! Вот как у чертят киабу, которые в ветвях живут!
– С полкорабля? Левиафан намного больше. Какой была длина «Морского черта» от носа до кормы? Двадцать пять васо?
– Нет. Всего лишь девятнадцать.
Граф напрягся. Что-то не сходилось во всей этой истории со всепоглощающим демоном. Предположим, ребенок не разглядел поврежденный глаз. Но перепутать полсотни васо, размер левиафана, с десятью васо – невозможно!
Ведомая крепким северо-восточным ветром рыбацкая лодчонка бодро неслась по волнам. Впереди уже замаячил мыс, за которым открывался проход в бухту Нериум. Далеко по правую руку остался Лилейский остров с парящими над ним гарпиями. От рассказа о напавшем левиафане Халлик живо перешел сначала к своему житью-бытью в Лоракко, а потом вернулся к кораблекрушению, но Юлиан слушал уже вполуха и внимательно следил за водами Альбо.
Неожиданно справа, в ста васо от судна, он увидел огромную спину, усеянную шрамами и гарпунами. Она на мгновение скользнула по водной глади, вспоров ее, и пропала.
Юлиан вздрогнул, сглотнул подступивший к горлу ком и пригляделся, надеясь, что это было видение. Однако в ста пятидесяти васо, подальше, показалась еще одна спина: размером чуть меньше, абсолютно гладкая и чистая, безо всяких ран и увечий. Ладонью Юлиан прикрыл рот болтающему ребенку, который сейчас как раз описывал того, кто преследовал их лодку. Он все понял! Значит, у маяка Музурин Коркикс вместе с летописцами видел взрослую особь, а на северный неф напал детеныш, плывущий сейчас рядом с матерью под толщей воды! Вероятно, левиафан была самкой и пробудилась раньше времени, чтобы родить. Но где тогда самец?!
Гладкая спина вновь показалась из воды, уже ближе.
– Халлик, сядь рядом с рулем! Как только прикажу, залезай на меня, понял?! – Юлиан схватил мальчика за плечо и повернул в сторону двух левиафанов, чтобы тот их увидел.
Увидев, мальчик затрясся в ужасе. А затем, едва не разрыдавшись, сел на колени и вцепился руками в деревянный борт. Графу ничего не оставалось, как устремиться в бухту с надеждой, что быстрая лодка на полном ветру сможет ускользнуть от демонов раньше, чем те ее настигнут.
Парус поймал ветер и с хлопаньем потащил судно к входу в бухту. Справа, уже примерно в пятидесяти васо от лодки, из-под воды выросла тень… Спустя миг из вод Альбо явилась огромная туша, опутанная сгнившими сетями и водорослями. Она выпрыгнула из воды и издала низкий рокот. На ее обвисшей шкуре знаменами победы торчали ржавые гарпуны.
Халлик истошно завопил, вскинув голову.
За кормой демон крутанулся в воздухе и рухнул обратно в объятия моря. Вода под ним вздыбилась столбом! Лодку захлестнуло и едва не опрокинуло высокой волной. Обшивка заскрипела, дерево досадно затрещало, но все же выдержало страшный удар. Мальчик закричал, и его едва не выкинуло за борт, однако Юлиан успел поймать его за ворот кафтана. Соскользнув по пенистой и рычащей воде вниз, суденышко полетело дальше, не меняя направления. Всех в нем окатило водопадом брызг. Дыхание перехватило, из всего тела Юлиан чувствовал лишь руку на руле и смотрел на приближающийся мыс. Все его мысли сосредоточились на спасении!
И тут будто само море зарокотало – из глубин донесся протяжный гул, а справа по борту, разрезая гладь ластами, показался детеныш. Подгоняя себя мощным хвостом, он ринулся прямо на лодку. Юлиан резко направил ее левее, ближе к скалам. Лодка прыгнула на волнах, накренилась, борясь с течением, и, скрипя и сопротивляясь, полетела к входу в бухту. Угрюмые горы нависли над несчастными мореплавателями, грозясь раздавить.
Зубы детеныша схлопнулись буквально в паре васо от кормы. Из моря, справа от обиженно ревущего детеныша, явилась самка, неторопливо загребающая ластами. Взгляд двух ее гигантских глаз вперился в перепуганных жертв, а на месте третьего зияла пустая глазница со шрамом от копья. Самка смотрела без ярости, без злобы, со спокойствием уверенного хищника. Мать медлила. Мать учила охотиться!
Детеныш глубоко нырнул, волны зарычали за бортом суденышка. Вздымающиеся из белой пены скалы заставляли Юлиана с сухим жаром в теле глядеть лишь перед собой.
– Внизу! – надрывно вскрикнул Халлик. – Прямо под нами!
На крик Юлиан ответил резким поворотом руля. Опасно накренившись правым бортом, лодка глотнула буйной волны. Онемевшими пальцами вцепившись в ахтерштаги, Халлик измученно застонал. Тут слева снова возникла грозная тень, и спустя мгновение детеныш разорвал морскую гладь. Воздух наполнился ревом, полным разочарования. Чтобы не упустить добычу, левиафан навалился на волну правым боком и подплыл к лодке, но она ускользнула, как ловкий чертенок в ельниках. В состоянии изматывающей сосредоточенности Юлиан вел судно к мысу. Мыс был так близко, но и далеко одновременно!
Вдруг из воды впереди вырвался горячий фонтан. Играючи, с низким рокотом, похожим на гул земляных недр, самка левиафана всплыла перед лодчонкой черной громадной стеной! Прохода не было! А детеныш уже поднырнул, догнал рыбацкое суденышко и, распахнув усеянную зубами пасть, кинулся к загнанным в ловушку мореплавателям. Мать благосклонно завыла, ответив на старания своего малыша. Справа по борту, в белоснежной морской пене, что шипела под лодкой, возникла зубастая пасть длиной с человеческую руку. Она открывалась все шире и шире, готовясь поглотить добычу… Халлик вопил и рыдал, потеряв всякое самообладание. Лодка дала влево, обошла вздыбившуюся громаду левиафана, однако днищем задела подводную скалу.
Раздался треск! Пробоина! Вода под напором хлынула в трюм. Однако северо-восточный фелл подхватил суденышко, надул паруса страшной силой, и судно, едва не потерпев крушение, обогнуло мыс.
Скалы раздвинулись. Зелень бухты запестрела по левому борту спасительными красками. Нырнув, детеныш приготовился снова атаковать, пока мать
