слышал. — закатила глаза Тора. — Правила Шалихада не запрещают мужчине разговаривать с женщиной… Да и не правила это, а так, традиция скорее!
— Тогда почему он так странно с тобой разговаривал? Будто бы через силу.
— Ну так не родной же язык, надо думать. — пожала плечами Тора. — Он андрадский наверняка знает на уровне школьника, да и то только потому, что является стражем пограничного города, через который постоянно проходят караваны андрадских торговцев. Он наверняка знает еще с пол-десятка языков, но все — крайне плохо.
— Постой. — я нахмурился. — Так он говорил на андрадском?
— Ну, когда я ему сказала про андрадский, он перешел на андрадский. — Тора удивленно подняла на меня глаза. — А к тебе он по привычке обратился на шали… Ты что, не понял этого?
Ночью городам положено спать. Это справедливо как для городов моего родного мира, так и для городов Андрады, к которой я уже успел привыкнуть. Пусть мое знакомство с тамошними поселениями можно уверенно назвать «весьма поверхностным», но кое-что я запомнил и усвоил — города Андрады по ночам вымирают.
В отличие от них, Стандан ночью жил.
Даже если бы страж на входе не предупредил нас о том, что в городе нельзя передвигаться на лошадях, у нас все равно бы это не вышло — здесь просто было негде проехать на лошади! Людей на улицах было столько, будто здесь какой-то местный праздник празднуют! Мостовые, сложенные из больших, в четыре квадрата, песочного цвета, плит были запружены людьми, которые совершенно бессистемно куда-то шли, не соблюдая никакого видимого порядка и от того постоянно толкаясь и задевая друг друга. Это не вызывало никакой агрессии или недовольства — наоборот, столкнувшиеся весело смеялись, махали друг другу руками и расходились.
А еще они все разговаривали.
Все разом.
От этого на улице стоял гул, словно в токарном цеху. Сотни голосов переплетались в один общий шумовой фон, в котором чтобы тебя расслышал собеседник надо было, как минимум, наклониться к нему.
Так я и сделал.
— У них что, сегодня праздник какой-то⁈ — спросил я Тору прямо в ухо.
— Нет никакого праздника! — так же на ухо ответила мне она. — Тут так всегда!
Я чуть не подавился следующим логичным вопросом и недоверчиво уставился на Тору. Волшебница в ответ кисло пожала плечами и снова прижала губы к моему уху:
— Города Стандана живут, в основном, по ночам! Днем слишком жарко, поэтому все спят, а ночью — и происходит основная… как ты там говорил? Живуха?
— Движуха. — пробормотал я, косясь на протекающий мимо людской поток.
К счастью, возле ворот с внутренней стороны был предусмотрен небольшой закуток, видимо, как раз на такой случай, как у нас — когда ошалевшие от вида большого города деревенщины не могут заставить себя захлопнуть варежку и мешают пройти остальным.
Ну как «небольшой закуток». На самом деле тут влезла бы пара телег, но сейчас всю площадь неделимо занимали мы.
А если быть до конца честным — то я. Потому что Торе уже не терпелось стронуться с места и нырнуть наконец в этот людской водоворот — я видел это по ее глазам, когда она оборачивалась на меня. «Когда» — в смысле «каждую минуту».
Но я пока был объективно не готов. Ночная жизнь Стандана просто раздавила мое не готовое ни к чему подобному сознание. Будто бы попал в один гигантский ночной клуб, раскинувшийся на территории целого города. Оупен-эйр невиданного размаха, не на тысячи, а на десятки тысяч человек и сотни танцевальных арен с разными видами музыки на каждой из них.
Да, и музыка здесь была тоже. Заунывная, построенная на какой-то дудке-жалейке и гитарном переборе, разная, но одновременно — неуловимо похожая, она раздавалась из нескольких мест сразу, сплеталась, превращаясь в настоящую какофонию и дополняя общий шумовой фон города.
И запахи. Очень много разных запахов — пахучие специи, уставшие лошади, душистое сено, острая еда, ароматные благовония, приторные духи, и еще сотни других, абсолютно не знакомых мне запахов, которые, собравшись единым кулаком, безжалостно били в нос до полного его отключения.
Казалось, будто бы этот город строили, проектировали, заселяли и сейчас управляют им, преследуя только одну цель — полностью дезориентировать и сокрушить любого, кто впервые окажется внутри его стен. Сумасшедшая карусель раздражителей для всех органов чувств рядом, вызывающая моментальную сенсорную перегрузку — вот что такое Стандан.
— Ты в порядке? — обеспокоилась Тора. Кажется, мое лицо весьма красноречиво говорило о моем состоянии.
— Не совсем. — признался я. — Это все… Сбивает с толку. Какой-то огромный парк развлечений, а не город.
— О, то ли еще будет. — хихикнула Тора, — Сейчас я правильно сказала?
— Правильнее некуда. — через силу улыбнулся я. — Ладно, давай двигаться, а то…
«А то что», я не придумал. Вернее, не придумал, как это сказать Торе. Признаваться, что еще немного — и у меня просто закружится голова от всей этой карусели, мне не хотелось.
Какое-то подобие дорожного движения здесь все же было организовано, оказывается. Да, по нешироким улицам люди двигались как придется, но при приближении всадников, причем неважно, на коне или рядом с ним, все организованно расступались, давая дорогу. Будто прилежные водители при виде проблесковых маячков скорой. Таким образом мы довольно ходко двигались прямо посередине улицы, ведя лошадей в поводу и не испытывая никаких затруднений. Правда вот куда деться нам, если вдруг навстречу поедут те, кому можно двигаться на лошадях, я не придумал.
К счастью, таких не было. Не знаю уж куда делись те торговые телеги, что въезжали в город прямо перед нами, но явно не сюда. Тут вообще лошадей не было, кроме наших. Пару раз встречались привязанные к деревянным колодкам верблюды, один раз — что-то странное, похожее на льва, только с намного менее густой гривой и птичьими трехпалыми лапами.
— Это, блин, кто⁈ — охренел я.
— Мантикора. — спокойно ответила Тора. — Восточный родственник андрадского грифона.
— И что же в них родственного⁈
Тора в ответ посмотрела на меня таким взглядом, словно я только что заявил, что Земля плоская и не крутится, и Галилея сожгли совершенно правомерно.
Кроме вьючных животных пару раз попадали крошечные, буквально на двоих, кареты, в которых, судя по всему, предполагалось впрягать скучающих здесь же
