В результате спецоперации противник был окружён непода леку от места нападения и подвергнут интенсивному обстрелу (в т. ч. и миномётному огню).
Авиация не привлекалась из‑за резко ухудшившихся погодных условий. Часть русского отряда была уничтожена на месте. Большая часть (опять подчёркнуто адмиралом Канарисом) сумела прорваться через кольцо окружения несмотря на большие потери и углубилась в лесной массив. Было организовано преследование по всем направлениям (возможным путям отхода русских). На одном из таких направлений наша группа преследования встретила отчаянное сопротивление нескольких русских диверсантов, осуществлявших прикрытие основных сил своего отряда.
Огонь по нашей группе вёлся в том числе из пулемёта МГ, что не давало вплотную приблизиться к ним и окружить. После того, как у противника кончились боеприпасы, им было предложено сдаться. Один из них встал в полный рост, подняв руки. При подходе группы (кольца окружения) вплотную к нему внезапно раздался мощный взрыв. По всей видимости, он привёл в действие взрывное устройство, в которое, судя по огромному количеству осколков, входили и гранаты Ф-1 (русские Limonoff), имеющие радиус поражения до двухсот метров.
В результате этого ужасного взрыва группа преследования была практически уничтожена на месте. Часть оставшихся в живых покалечена (множественные осколочные ранения). Многие представители диверсионного отряда скончались на месте из‑за большой кровопотери (оторваны конечности). Однако в этот раз нам удалось взять в плен нескольких русских, раненых. Тут же был проведён допрос одного из них со степенью устрашения: выколот глаз и отрезаны уши. При отрезании пальцев рук, по свидетельству командира одного из наших диверсионных отрядов, он скончался на месте от большой кровопотери (осколочные ранения обеих ног), так ничего и не сказав.
Другому пленному была оказана первичная медицинская помощь: перевязана нога (осколочное ранение) и снят болевой шок (лекарственный препарат б ыл в наличии в одной из рот приданного батальона мотопехоты).
Для полного психологического воздействия допрос обоих русских проводился одновременно. Наблюдая за муками своего товарища, который громко кричал, тем не менее он ни в чем не признался. Через переводчика (немец прибалтийского происхождения), он же штатный пулемётчик диверсионного отряда, русскому было сказано, что ему даётся одна минута на размышление, иначе его ждёт та же участь.
Во время применения степени устрашения (отрезание пальцев на руке) после отказа отвечать на поставленные вопросы он изловчился и, выхватив «вальтер» из кобуры на поясе у одного из державших его (пистолет, как оказалось, был на взводе), произвёл несколько выстрелов по личному составу отряда. Все пули, выпущенные русским, попали в цель. В результате чего был тяжело ранен командир диверсионного отряда (выстрелом практически в упор в область сердца) и убито ещё два диверсанта. Трое других наших диверсантов пол учили тяжёлые огнестрельные ранения.
Одни из них, как и командир диверсионного отряда, вскоре скончался на месте, а двое других скончались по дороге в госпиталь. Русский был заколот финками. Третий из захваченных пленных, придя в сознание, также ничего не сказал. К нему была также применена степень устрашения (выколот глаз и отрезано несколько пальцев на обеих руках). Однако при этом он только хрипло выкрикивал проклятия в наш адрес и страшно матерился. После переводчик признался, что он ещё никогда не слышал от русских такой изощрённой площадной брани… Когда русский стал плеваться кровавой пеной (тяжёлое сквозное ранение в грудь) в державших его, был застрелен несколькими выстрелами в упор.
В рапорте (отчёте об операции) командира одного из диверсионных отрядов было отмечено, что он бы при всем желании не удержал своих парней, озверевших после стольких потерь, после ужасного взрыва, устроенного русскими, выведенных из состояния равновесия их непонятным, невиданным упрямством.
Четвёртый пленный русский (взрывом оторваны ступни ног) был срочно перевязан и выведен из состояния шока уколами морфия (из тех же медицинских запасов приданного мотопехотного батальона). Так ничего и не сказал. Молчал и после применения к нему степени устрашения. Незадолго до кончины стал громко стонать, выкрикивая по–русски одно–единственное слово «мамочка». Скончался от большой кровопотери.
На месте боя, где были взяты в плен вышеуказанные русские, обнаружены останки собак (уничтожены разрывами мин при обстреле мотопехотного батальона), которые, вне всякого сомнения, являются немецкими овчарками. (Авторское отступление: тут, наверное, адмирал Канарис поневоле должен был вздрогнуть… Ещё бы, это была любимая порода собак самого фюрера. Известный факт, как Гитлер нежно и трепетно относился к своим овчаркам, особенно к своей любимице Блонди. Узнай он о том, что русские уничтожают танки с помощью немецких овч арок (нонсенс!), тотчас же пришёл бы в неописуемую ярость. Несдобровать тогда многим высокопоставленным генералам Вермахта…)
Поиски на месте боя дистанционных взрывателей, предположительно радиоуправляемого действия, ни к чему не привели.
Накануне этого боя и после всеми командирами диверсионных отрядов было доведено ещё раз до личного состава, что первый (или группа диверсантов), кто обнаружит этот взрыватель, годный для идентификации, будет представлен к Железному Кресту и внеочередному отпуску на фатерлянд.
…Дальнейшее преследование русских не проводилось из‑за необходимости срочной эвакуации тяжело раненных во всех трёх задействованных диверсионных отрядах (личный состав приданного батальона мотопехоты тоже имел потери и раненых, которым была необходима срочная госпитализация) и сгустившихся сумерек. Преследование в такое время противника в непроходимом лесном массиве бессмысленно и чревато новыми большими потерями... Кроме того, как было указано выше, в бою погибли два командира отряда. Личный состав отрядов был сведён в одну боевую группу (диверсионный отряд) и под руководством единственного оставшегося в живых офицера выведен в срочном порядке из боя.
В подробном рапорте (отчёте) им так же был отмечен такой факт… Когда русские, прорвавшись через кольцо окружения, стали углубляться в лес, он лично видел (наблюдал через бинокль), как быстро и организованно они управляли собаками. Последние чётко выполняли команды своих проводников. В дальнейшем ни он, ни весь личный состав диверсионных отрядов, опрошенный им после боя, не слышал лая собак. Это, по его мнению, говорит о высочайшей дрессуре собак и полнейшем взаимопонимании в единой связке: человек–собака.
