В подробном рапорте (отчёте) им так же был отмечен такой факт… Когда русские, прорвавшись через кольцо окружения, стали углубляться в лес, он лично видел (наблюдал через бинокль), как быстро и организованно они управляли собаками. Последние чётко выполняли команды своих проводников. В дальнейшем ни он, ни весь личный состав диверсионных отрядов, опрошенный им после боя, не слышал лая собак. Это, по его мнению, говорит о высочайшей дрессуре собак и полнейшем взаимопонимании в единой связке: человек–собака.
Все это лишний раз свидетельствует о несомненно великолепной подготовке русских в специальных учебных центрах, наличие которых возможно только в системе НКВД. Косвенный факт принадлежности спецотрядов противника подтверждён такими фактами… При осмотре на плече у одного из убитых обнаружена татуировка с изображением в лучах солнца силуэтов гор (у русских это звучит, как «сопки») и надписью «Дальневосточная граница» 1939—1941 гг.». Цифры указывают на дату срочной службы убитого, возможно, на одной из застав на Дальнем Востоке. А также в вещмешке у одного из убитых обнаружена, кроме небольшого остатка продуктов питания и патронов к автомату ППШ, иссечённая осколками (русский был убит во время миномётного обстрела) пограничная фуражка.
Уточняю, что погранвойска входят в систему НКВД и подчиняются непосредственно самому Лаврентию Берии.
…Мною отдан строжайший приказ всем командирам диверсионных отрядов восточного направления Абвера запретить допрос пленных русских (спецотряды с собаками–минёрами), в том числе и раненых, захваченных на месте боя, с применением к ним различных степеней физического устрашения, в связи с его полной неэффективностью. Допрос пленных (особенно раненых) проводить только с разрешения руководства, по прибытии к месту постоянной дислокации диверсионных отрядов. При этом допускается только психологическое воздействие. После их полного выздоровления вести допросы по ранее разработанным методикам (и рекомендациям) с возможным применением различной степени психологического и физического воздействия.
Прошу Вашего содействия через медицинско–санитарное управление при группе армий «Центр» о беспрепятственном и срочном лечении пленных русских (из указанных спецподразделений) и при необходимости длительной госпитализации до их полного выздоровления.
; Кроме того, мною срочно отдано распоряжение, чтобы при любой возможности вывозить тела и вещи русских спецотрядовцев, убитых в бою, к месту постоянной дислокации диверсионных отрядов и только после этого подвергать их тщательному осмотру.
Убедительно прошу Вас выделить необходимое по штату количество переводчиков для диверсионных отрядов (желательно из числа прибалтийских–остейских немцев) в связи с гибелью нескольких человек (переводчиков) за последний период времени, о чем изложено выше.
«____» октября 1941 г.
Начальник Восточного
управления Абвера,
генерал–лейтенант
«__________»
Smolensk,
Восточный фронт.
Резолюция адмирала Канариса на данном докладе (внеочередном донесении)
Анализ последних событий показывает, что пленение их практически невозможно. Поэтому при обнаружении их открывать огонь только на поражение и полное уничтожение, самим избегая неоправданных потерь. В самое ближайшее время в Ваше распоряжение будет выделено необходимое количество переводчиков.
Руководство Абвера вышло с ходатайством к рейхсмаршалу Герингу о создании совместно с командованием Люфтваффе группы армий «Центр» специальных авиаподразделений по разведке, обнаружению и полному истреблению русских спецгрупп (отрядов) с собаками–минёрами. По необходимости Вы будете вправе активно задействовать такие силы Люфтваффе при проведении Вами совместных операций. И впредь использовать все приданные Вам подразделения, в том числе и Люфтваффе, по максимуму.
Раненых пленных русских не подвергать на месте захвата различным степеням устрашения, а передавать в ближайшие санитарно–госпитальные подразделения Вермахта.
Мною уже отданы на сей счёт распоряжения через объединённый штаб фельдмаршала фон Бока медицинской службе группе армий «Центр» всячески оказывать содействие по н ашей первой просьбе в лечении и спасении жизни доставленных Абвером раненых пленных русских, доводя их до полного выздоровления.
Адмирал фон Канарис
«____» октября 1941 г.
Берлин, штаб–квартира Абвера.
Глава 15 - Тайное становится явным
Наделал, конечно же… Не мог не наделать.
Помотала их фронтовая судьба за последние горькие безотрадные полтора месяца. Будь она неладна! И горя, и лиха – всего нахлебались. На всю оставшуюся жизнь. Люди извелись, с ног падают от смертельной усталости, а на собак и вовсе смотреть жалко. Каково им на войне? Не приведи господи… Но лучшие куски им из своего незамысловатого пайка отдавали проводники. Знали, какая им предстоит работа. Знали, что…
Да что говорить – оттуда не возвращаются. И этим все сказано. А слова… Слова – пустое.
…Вот и случилось у Леды и Бурьяна то, что и должно было случиться от недогляда и скученности людей и собак. Да и порой в укрытии, лесочке каком, при выдвижении на позицию собаки частенько были без присмотра. Не уследишь за всеми – хоть ты тресни! И как тут уследишь в изнурительной толчее, где смерть каждую секунду настойчиво дышит тебе в затылок. Где и бытовые условия – точнее полное отсутствие таковых – по принципу: не до жиру, быть бы живу. Это на «базе» все было по максимуму: ухоженные домишки для офицерского состава, обжитая, по–домашнему, казарма для рядовых и сержантов. А четвероногим питомцам и вовсе хоромы, не то что у них на заставе под Брестом. Чистенькие, ухоженные вольеры каждому псу. Загляденье!
…Первым заметил неладное Никита. Но решил до поры до времени ничего не говорить о своём открытии командиру отряда. Но шило, как известно, в мешке не утаишь. А тут такое…
— Леда у тебя щённая? Не уследил? Бурьян постарался? – от вездесущего майора Ковалёва, их Сан Саныча, ничего не скроется. – Не ко времени все это. Не ко времени.
Так тайное стало явным.
— Ну не казни ты себя так. – Майор решил приободрить захандрившего Никиту. – Что случилось, то случилось. Вспять не вернёшь.
И вдруг неожиданно улыбнулся, красивая была у него улыбка.
