Оружие находилось в пузырьке. Тобельд создал двухкомпонентное вещество, смесь на основе молекулярных гелей-катализаторов со взвесью активного штамма генно-модифицированного ваальского водохлёба – смертоносной жидкостной формы жизни, которая могла поглотить всю влагу из живых тканей за считанные секунды. Когда Хорус объявил, что возглавит высадку на поверхность Гигес Прим, Тобельд услышал в его словах колокола судьбы. Его шанс. Его единственный шанс.
По нижним палубам "Духа Мщения", где надрывались человеческие серфы и сервиторы, гуляли слухи и домыслы. Люди говорили о странных вещах, происходящих на уровнях, которые занимали Астартес, об изменениях, о привидениях и странностях в некоторых частях судна. До Тобельда доходили толки о так называемых ложах, которые были источниками этих перемен. Он внимал историям о ритуалах, проводившихся на поверхностях завоёванных миров, о вещах, которые шокировали его как своей тошнотворной схожестью с примитивным идолопоклонством, так и намёками на бесчеловечность и ужасы. Зачастую люди, говорившие о подобном, вскоре исчезали, не оставляя после себя ничего, кроме страха.
Он сфокусировался на оружии, вслушиваясь, когда стихнет ветер. Хорус был там, не более чем в дюжине шагов, внутри павильона, вместе со своим ближайшим окружением – Малогарстом, Абаддоном и прочими – занятый тем ритуалом, ради которого они пришли в это место. Сейчас он был близко, ближе, чем когда-либо до этого. Тобельд приготовился, заставляя себя забыть о боли в горле и в суставах. Войдя в командирский шатёр, он внедрит оружие в кувшин с вином рядом с Хорусом и наполнит чаши Воителя и привилегированных боевых братьев. Им хватит одного глотка, чтобы заразиться... и он надеялся, что этого будет достаточно, чтобы убить их, хотя Тобельд не сомневался в том, что он не доживёт до момента успешного завершения своей миссии. Он должен будет удовольствоваться верой в собственное мастерство.
Пора. Он шагнул из-под крыла "Грозовой Птицы". И голос произнёс:
– Это оно?
Откуда-то совсем близко из дымного марева вернулся ответ, решительный и холодный:
– Да.
Тобельд попытался развернуться обратно, но его уже оторвало от земли. Огромная тень, страшная человекоподобная фигура в серо-стальной броне вздёрнула его в воздух, захватив его одежды в кулак. Из сумрака появилось злобное жёсткое лицо, состоявшее, казалось, из сплошных углов и едва сдерживаемой угрозы. Мешанина шрамов служила оправой широко распахнутым глазам, горевшим мрачным весельем, тем глазам, что впились в него.
– Куда ты собрался, маленький человечек?
Он был ошеломлён мыслью, что кто-то настолько крупный сумел приблизиться к нему в совершеннейшей тишине.
– Повелитель, я... – говорить было тяжело. Глотка Тобельда была такой же сухой, как и местные ветры, и хватка Астартес туго стянула ткань его одежд вокруг шеи. Он сражался за каждый вдох – но не слишком сильно, боясь, что отступник может принять это за бесплодную попытку самозащиты и отреагировать сообразно.
– Тихо, тихо, – произнёс другой голос. Из тумана выступила вторая фигура, казавшаяся на вид ещё крупнее и смертоноснее, чем первая. Взгляд Тобельда сразу же упал на замысловатую гравировку и отделанные драгоценными камнями медальоны, украшавшие грудь этого Астартес – эмблемы высокого ранга и печати верности, принятые в Легионе Сынов Хоруса. Но ему не требовалось разбирать знаки различия званий, чтобы немедленно узнать воина, его смеющееся лицо и копну светлых волос. Люк Седирэ, капитан Тринадцатой роты.
– Давайте не будем превращать это в балаган, – продолжил Седирэ. Его правая рука рассеяно сгибалась и разгибалась. Он не надевал на неё латную перчатку, чтобы все видели место, где отсутствующая конечность была заменена аугметикой из полированной меди и анодированной черной стали. Как говорили, он потерял руку на Исстване, в битве с Гвардией Ворона, и капитан гордо носил это увечье, как будто это был знак почёта.
Взгляд Тобельда перескочил обратно на державшего его воина и обнаружил на другом Астартес эмблемы Тринадцатой роты. Он с запозданием узнал в нём Деврама Корду, одного из подручных Седирэ, хотя эта информация вряд ли могла принести ему хоть какую-то пользу. Он снова попытался заговорить:
– Повелители, я лишь выполняю свои обязанности как...
Но слова застряли у него в горле, и Тобельд поперхнулся ими, издав вместо речи клокочущий судорожный выдох.
Из-за спины Корды, из теней, отбрасываемых десантным катером, возник третий Астартес, следовавший вокруг запаркованного корабля тем же путём, которым шёл Тобельд. Ассасин знал и его тоже. Доспехи цвета застарелой, высохшей крови, облик, похожий на ураган, пойманный в пределах человеческого лица, глаза, в которые он не мог заставить себя посмотреть. Эреб.
– Его обязанности, – задумчиво сказал Первый капеллан Несущих Слово. – Это не ложь. Голос Эреба был тихим и почти ласковым, лишь немногим громче, чем басовитый плач ветров Гигеса.
Тобельд сморгнул и ощутил нарастающую волну ужаса, готовую его захлестнуть. Он взлетал на ней, охваченный леденящей душу уверенностью. Эреб знал, кто он такой. Каким-то образом, Эреб всегда знал. Все тщательные ухищрения Тобельда, каждая составляющая безупречных секретных методик, которые он задействовал... Сейчас Несущий Слово шагал к нему с самодовольством, сказавшим ассасину, что они не стоили ничего.
– Моя обязанность – служить Воителю! – выпалил он, отчаянно стараясь выиграть время, еще одно мгновение жизни.
– Тихо, – предостерёг Эреб, заставляя его замолчать, прежде чем он успел ещё что-нибудь сказать. Несущий Слово бросил взгляд на командирский шатёр. – Побеспокоив Великого Хоруса, никто ничего не выгадает. Он будет... недоволен.
Корда повертел Тобельда в кулаке, как рыбак, оценивающий неутешительный улов, прежде чем выбросить его обратно в океан.
– Такой слабый, – высказался он. – Он умирает, даже пока я на него смотрю. Изотопы из воздуха глодают его кости изнутри.
Седирэ скрестил руки на груди.
– Ну? – задал он вопрос Эребу. – Это какие-то твои игры, Несущий Слово, или нам и в самом деле есть за что мучить этого слугу? – он поджал губы: – Я начинаю скучать.
– Это убийца, – пояснил Эреб, – оружие, в некотором смысле.
До Тобельда запоздало дошло, что они его поджидали.
– Я... только слуга… – выдохнул он. От силы хватки Корды он уже начал терять ощущение своих конечностей, а его зрение стало затуманиваться.
– Ложь, – сказал Несущий Слово. Обвинение слетело с его языка, как молния.
