Седирэ скрестил руки на груди.
– Ну? – задал он вопрос Эребу. – Это какие-то твои игры, Несущий Слово, или нам и в самом деле есть за что мучить этого слугу? – он поджал губы: – Я начинаю скучать.
– Это убийца, – пояснил Эреб, – оружие, в некотором смысле.
До Тобельда запоздало дошло, что они его поджидали.
– Я... только слуга… – выдохнул он. От силы хватки Корды он уже начал терять ощущение своих конечностей, а его зрение стало затуманиваться.
– Ложь, – сказал Несущий Слово. Обвинение слетело с его языка, как молния.
Те волевые барьеры, что ещё держались в разуме Тобельда, рухнули, и через них прорвалась паника. Он почувствовал, как теряет последнее здравомыслие, и отдался животному ужасу. Его подготовка, тот контроль, что взращивали в нём в схоле с детских времён, рассыпался от одного лишь взгляда холодных-холодных глаз Эреба.
Тобельд согнул запястье, и пузырек упал в руку. Он дико извернулся в захвате Корды, на какую-то долю секунды застигая Астартес врасплох, и ударил сверху стеклянным цилиндром. Чувствительные к движению переключатели, находившиеся в кристаллической матрице пузырька, откликнулись и раскрыли на его закруглённом конце крохотное устье, позволившее выдвинуться кольцу мономолекуляных иголок. Заострённые, едва толще человеческого волоса стержни могли пробить даже жёсткий кожаный покров Адептус Астартес. Тобельд пытался убить Деврама Корду, целясь в открытую кожу его покрытого шрамами лица, не попадая, замахиваясь снова. Он делал это без участия рассудка, на манер неуправляемого механизма, который пошёл вразнос.
Корда ударил ассасина ладонью своей свободной руки, сделав это с такой силой, что у Тобельда сломалась челюсть и вмялась большая часть боковой стороны черепа. Правый глаз незамедлительно лопнул, и болевой шок эхом отдался по всему телу. Через какое-то время он осознал, что лежит на земле, и из его разбитых рта и носа хлещет кровь, скапливаясь в растущую лужу.
– Эреб был прав, сэр, – сказал Корда, его голос был нечётким и далёким.
Рука Тобельда потянулась вперёд, скрюченные пальцы скребли по чёрному песку и гладкому камню. Уцелевшим глазом он видел пузырёк, лежащий на том месте, куда он выпал из его пальцев. Содержимое было неистрачено. Он тянулся к нему, сантиметр за сантиметром.
– Он был прав, – Тобельд услышал, как Седирэ со вздохом откликнулся на слова боевого брата. – Похоже, это входит у него в привычку.
Ассасин посмотрел вверх, и это простое движение вызвало почти непереносимую боль. Он увидел силуэты, плававшие в кровавом тумане. Холодные глаза, смотревшие на него как на ничтожество.
– Кончайте с этим, – сказал Эреб.
Корда заколебался:
– Лорд?
– Делай, как говорит наш кузен, брат-сержант, – ответил Седирэ. – Это становится утомительным.
Один из силуэтов вырос, приблизившись, и Тобельд увидел, как рука в стальной броне потянулась к пузырьку и подобрала его.
– Интересно, что эта штуковина делает?
Пузырёк блеснул на свету, когда Астартес направил оружие ассасина вниз и ввёл содержимое трубки в обнажённую, покрытую синяками плоть на руке Тобельда.
2
Седирэ смотрел, как умирает слуга, со скучающим ленивым выражением человека, повидавшего много разных смертей. Он наблюдал из интереса, явит ли ему эта кончина нечто отличное от всех тех убийств, которым он был свидетелем. Так и случилось, хоть разница и была совсем небольшой.
Корда зажал человеку рот своей рукой, заглушая крики, пока тело слуги извивалось и съёживалось внутрь себя. Во времена Великого Крестового Похода, капитан Тринадцатой как-то топил мутанта в мёрзлом озере на Луне Кэслон, удерживая уродца под поверхностью мутной воды, пока тот не умер. Сейчас, глядя, как слуга погибает от яда, он вспомнил то убийство. Холоп, чьё лицо было скрыто под капюшоном, иссыхал, если такое вообще было возможно. Седирэ видел, что там, где кожа была обнажена, бледная и обожжённая радиацией плоть сначала делалась трупно-серой, затем теряла все отличительные черты и становилась похожей на бумагу, туго обтягивая кости и жгуты мышц, которые атрофировались с каждым проходившим моментом. Даже кровь, вытекшая на тёмную землю, закурилась и вслед за тем испарилась, оставив растрескавшиеся остатки, лишённые всякой влаги. Когда всё было кончено, Корда убрал руку и отряхнул её, посылая порошкообразный дождь с кончиков своих пальцев по ветру.
– Мучительная смерть, – заметил сержант, рассматривая свою руку. – Видите? – он продемонстрировал крошечную царапину на керамите пальцевых сочленений. – Он укусил меня во время последних конвульсий, хоть это и ничего не дало.
Седирэ бросил взгляд на командирский шатёр. Никто не вышел посмотреть, что творится снаружи. Он сомневался, что Хорус и остаток его Морниваля вообще были в курсе того, что произошло убийство. В конце-концов, у них было в избытке чем себя занять. Так много планов и великих замыслов, которые нужно направлять...
Он услышал собственные слова:
– Я сообщу Воителю.
Эреб подошёл на шаг ближе:
– Думаешь, это необходимо?
Седирэ мазнул глазами по капеллану. При желании, Несущий Слово умел полностью завладеть вниманием, почти как если бы он был способен притягивать к себе взгляд – так чёрная дыра подтаскивает к себе свет и вещество, чтобы их поглотить. И, в обратную очередь, Эреб мог делать противоположную вещь, становясь призраком в комнате, полной людей, позволяя взглядам соскальзывать с него, как будто его в ней не было. В моменты предельной честности с самим собой Люк Седирэ признавал, что присутствие Эреба выбивало его из колеи. Каждый раз, когда Эреб решал заговорить, капитан Тринадцатой не мог до конца подавить беспокойство, туманившее его разум. Несмотря на всю верность, в которой он присягнул Лунным Волкам – теперь Сынам Хоруса по имени и штандарту – Седирэ уже не в первый раз задался вопросом: зачем, чтобы вести своё праведное и справедливое восстание против Императора, Воителю нужно было держать Эреба так близко к себе? Это было одно из многих сомнений, которые он в эти дни носил в своей душе. Их груз, казалось, всё рос и рос с каждым проходившим месяцем, пока силы Воителя впустую тратили время здесь, в глубинке, в то время как приз в виде Терры оставался вне досягаемости.
Он негромко фыркнул и указал на тело:
– Кое-кто только что пытался его убить. Да, кузен, я думаю, что Хорус Луперкаль может счесть это интересным.
– Скажи мне, что ты не настолько наивен, чтобы вообразить, что это жалкое покушение было первым подобным действием против Воителя?
