уничтожить барьер.
— Думаю, с призывом мертвых может справиться дзичинхо [6], — вступила в разговор Аяко.
— Но проблема в «кинрин но хо» и Пути Дакинитэн. Даже если справимся с призывом, мы не знаем, как нейтрализовать их.
— Нейтрализовать?
— Чтобы снять проклятие… вообще, чтобы снять проклятье, используй проклятье. Обычно мы боремся с ними экзорцизмом или очищением, но иногда против мощных проклятий они бессильны, и тогда в дело идет нейтрализация, — Аяко состроила гримасу. — На основе заклятия можно найти что-то полностью противоположное, хотя заклинание нейтрализации отличается от любого проклятия.
— И какое же проклятие может нейтрализовать «кинрин но хо»?
— Я вот думала, что-нибудь из одного из Величайших Пяти Владык Премудрости [7], но у нас мало данных, — пожала плечами Аяко.
Чиаки скрестил руки на груди:
— Наоэ или Иробэ знали бы куда больше, но… вот черт…
— Наоэ…
Такая слегка переменился в лице. Это Юзуру принялся выспрашивать: «А от Наоэ-сан ничего не слышно? Ты говорил, он в Ямагате…»
И Аяко, и Чиаки вдруг понурились:
— Мы… от него никаких вестей.
— О нет, но ведь…
— Даже если что-то приключилось, у нас нет времени отправляться на выручку. Мы можем только тут разбираться, — проговорил Чиаки и указал на карту. — К счастью, у барьера есть слабое место. Гляньте-ка.
— ?
— Мавзолей семьи Датэ в Кегаминэ находится внутри барьера. Святая земля недюжинной силы. Они, должно быть, думали блокировать ее заклинаниями, но против их ожидания мощь священного места оказалась слишком высокой. Если уничтожать барьер, то делать это надо определенно оттуда.
— Но это точно не ускользнет от внимания Могами. Он соберет армию и нападет на Кегаминэ.
Такая вспомнил лицо Датэ Масамунэ. Если Могами нападет на Кегаминэ, Масамунэ не станет сидеть сложа руки. Мир разрушится. Если это случится, то станет оправданием всеобщей войны.
— Уф, и впрямь не хочется тревожить Датэ.
— …
Такая с минуту молчал, наедине со своими мыслями, потом поднял взгляд:
— По-любому, сначала надо изгнать того, кто наложил проклятье. Я разберусь с его нейтрализацией. Харуиэ…
Аяко, вздрогнув, вздернула голову:
— Д-да?
— Оставляю его на тебя… По крайней мере, лисы Дакинитэн пропадут, когда мы справимся с человеком, контролирующим их. Мы изгоним оншо Могами.
— П-поняла.
— Я пойду с тобой, — вызвался Чиаки. — Пригляжу за теми, кто попытается тебя убить. Оншо Могами могут попробовать достать тебя коко или еще чем, иначе не было б проку в том взрыве.
Взгляд Такаи потяжелел:
— Имеешь в виду, Кокуре-сан и его жена пострадали не случайно?
— Как знать. Кстати, ты ведь со вчерашнего вечера не ел, так? Проголодался, наверное. Нарита, можешь где-нибудь достать пожевать?
— А? Ааа… ну да, — Юзуру послушно поднялся. — Отдыхайте, ребята. Я чего-нибудь поищу.
— Я с тобой, — встала Аяко.
Юзуру и Аяко вышли из комнаты и бок о бок спустились в холл, где в это время чистили ковер.
— Странно это, не находишь?
— ? — оглянувшись, Юзуру недоуменно заглянул в лицо Аяко и кивнул: — Что именно?
— Ммм, то, как он себя ведет, — неуверенно отозвалась Аяко, потирая подбородок. — У него странный вид. То есть, может, и не странный, но я думала, он будет в отчаянии или уйдет в себя после пережитого…
Юзуру молча согласился с Аяко.
— Я слышал от Нагахидэ… что жена Кокуре-сан погибла.
— …
— …
— Но он совсем не так выглядит. Ребенок не может быть таким спокойным, увидев убийство. Особенно такой неуравновешенный, как он… он бы не смог оставаться спокойным. Что случилось? Что с ним произошло? — вопрошала Аяко. — И назвал меня Харуиэ. Да, это его выражение, оно почти как если бы…
— Аяко-сан, — перебил Юзуру и замолчал. Лифт приехал, они вошли и нажали кнопку спуска в лобби. Юзуру вздохнул, пока ждал, когда закроется дверь. — Я не могу узнать, что Такая думает.
— Не можешь?
— Не-а. Он не очень-то оживленный или веселый, но он на все сильно реагирует и душа нараспашку, так что обычно сразу ясно, о чем он думает… А на этот раз — впервые — не получается.
— Что… ты имеешь в виду?
— Сам не знаю. Но в первый раз вижу у него этот взгляд, — подавленно проговорил Юзуру. — Даже когда он притворяется паинькой и следует правилам после нахлобучки от учителей, у него в глазах все равно остаются уязвление или негодование. У него в глазах все эмоции, как у зверя, который скалится, готовясь вцепиться в горло врагу…
— …
— А сейчас у Такаи в глазах никаких чувств. И не то, чтобы он спокоен или собран. Что-то другое… страшнее… — не в силах облечь мысли в слова, Юзуру закусил губу. — Кажется, будто он о себе не думает.
— Юзуру-кун…
— Да, вот в чем дело! Будто… он думает, что мог бы спасти жену Кокуре-сан, если б мог использовать силу. Будь он Кагеторой… так он хочет перестать быть Оги Такаей. Вот оно как!
* * *
Такая в одиночестве стоял у окна, глядя на небо, затянутое рваными облаками.
Он пришел к пониманию того, как беспомощен был этой ночью.
И не о чем он не мог думать, кроме…
Если бы я только был сильнее…
Этого он желал всей душой. Этого.
Он позволил умереть той, которую должен быть защитить. Когда на смену ночи пришел рассвет, сожаление о том, чего не изменить, превратилось в желание, перечеркнувшее все остальное.
Только мощь. Только сила.
Тоска настойчивая, как молитва.
Получить абсолютную силу.
А что дать взамен? Если ее не получить бесплатно.
Сила Кагеторы.
Чтобы получить эту силу…
Что отдать за исполнение желания?
Такая пришел в себя.
— Кагетора… — проговорил сзади Чиаки. — Тебе надо подготовиться насчет Наоэ.
— !
— Когда ты его в следующий раз увидишь, он может больше не быть Татибаной Есиаки.
— Ты это про что?
— Не знаем, произошло ли что-то с его телом, но если произошло, его душа покинет теперешнее тело и вселится в другое. Вот так он и перестанет быть тем Наоэ, в смысле Татибаной Есиаки, которого ты знаешь.
— Но…
— А может и так получиться, что его душу поймают и будут использовать под гипнозом. В худшем случае, тебе придется убить его и изгнать душу, Кагетора.
Такая едва заметно скривил губы.
В этом ли состоит жестокость возложенной на них миссии? Жестокость, позволяющая использовать низших по рангу как пушечное мясо. Можно ли принять эту жестокость, чтобы стать сильнее? Была ли она у Кагеторы? В чем значение силы?
«Наоэ…»
Внезапно он захотел увидеть улыбку Наоэ. Даже когда Наоэ говорил жесткие слова, в глубине его глаз таилась безграничная нежность.
Может ли сила потерять это,
